В середине февраля текущего года президент Казахстана Нурсултан Назарбаев заявил, что его республика может быть со временем переименована в «Казах ели» («Страну казахов»). Немногим ранее глава Казахстана поручил своему аппарату президента, правительству и ассамблее народа Казахстана организовать разработку патриотического акта «Мангилик ел» («Вечный народ»). Над предложением президента размышляет лидер «Казахского Национального Конгресса», политик Адил Тойганбаев.

Инициативы президента Назарбаева о патриотическом акте «Мангилик Ел» и новом имени Страны на сегодня не оценены на должном уровне. И не надо обманываться - не оценены не только из-за девальвации и беспрецедентных катастрофических событий в СНГ - еще недавно оазисе «спокойствия» и бессобытийности. Постсоветское пространство основательно тряхнуло, и от новостей с украинским акцентом остается как минимум понимание, что пространство легитимности сжимается до критического, а межгосударственные отношения переходят на уровень непредсказуемости. Непредсказуемость по шкале своих условных баллов хуже даже конфликтности; вот какое радикальное и беспощадное время на нас наступает. Казалось бы, не до метаисторических проектов сегодня.

И тем не менее проект Назарбаева должен быть услышан. И обсужден - между прочим, об этом, о необходимости дискуссии, он сразу заявил сам. И это большая наша проблема, что под обсуждением мы понимаем почтительное лояльное поддакивание на грани непристойного лизоблюдства или почти настолько же неадекватное нежелание говорить с президентом по существу, выдаваемое за оппозиционность. Дело в данном случае намного шире личного или партийного отношения к Назарбаеву. Политик делает подобные заявления единственный раз за всю свою карьеру. Большинство политиков вообще их не делает, предпочитая не отмечаться в такого уровня реформаторских начинаниях. Из простого опасения - одна большая ошибка обнуляет тысячу тактических преимуществ.

Назарбаева не услышали (по существу вопроса именно так и есть: не услышали) оттого, что отечественные элиты не способны воспринимать проблемы, поставленные на идеальном уровне. Они откровенно мелки и не самостоятельны для этого. А народ, к не меньшему сожалению, не воспринимает всерьез предложение власти пообщаться на отвлеченную историческую тему. Наверное, многими идея обсудить имя страны искренне была воспринята как предложение высказаться за или против, и не более того.

Но вопрос о новом имени важен своей мотивацией, и об этом президент сказал словно специально немногословно, но примерно в том же духе, что и сторонники национального вектора развития, которые уже высказывали свои сомнения в имени «Казахстана» и «казахстанского народа», в особенности.

Мотиваций, на самом деле, несколько. И каждая заслуживает отдельной оценки.

Первая. Не высказанная, но очевидная причина - деколонизация Казахской страны. Бесконечными «станами» назывались азиатские владения империи, и это не только клеймо похожести (что само по себе более чем плохо), но и дурная фатальность - тебя назвали, а не ты себя назвал. По поводу «стана» было много разговоров, и много было в них справедливого, но в целом уже от одного факта отштампованного имени массового производства остается ощущение ущербности. Деколонизация для казахов имеет в первую очередь культурное значение, неполиткорректная политическая составляющая этой темы не настолько принципиальна, чтобы считать ее первоочередной. Казахам необходимо действительно научиться самостоятельно мыслить и жить, преодолеть зависимость культурной и информационной вторичности. А с чего это правильнее начать, как не с готовности назвать себя собственным именем?

Вторая. Об этой мотивации как раз было сказано: новое имя ставит нас рядом, но в отдельности от многочисленных «станов» Центральной Азии. Окончание «стан» запутало нас в регионе несомненно родственном, но совсем не тождественном. Запутало не только для не очень образованных иностранцев с их возможными инвестициями, но и для нас самих. Назвавшись типовым азиатским государством, ты уже немного им становишься. А долгая практика завершает дело.

Великая степь совсем не идентична цивилизации центральноазиатского региона. У нас другое отношение к Космосу и человеку, другая история, другая ментальность. Мы потому и обречены на партнерство, потому что - разные. Великая степь, к тому же, состоит в историческом родстве и с другими, северными и восточными регионами. Имя, взывающее к исторической памяти, ставит нас в другой ассоциативный ряд. А для начала - дает нам доступ к этой памяти.

Здесь аргументация вполне очевидная - Казахское Имя решает много вопросов, и в том числе позволяет стране быть заметной. Типовое имя - как обременение, ты всегда должен быть готов объяснять, что ты «не из той» страны.

Аргумент, близкий к оппозиционному: перемена имени исторгает нас из фактически сложившегося «пояса диктатур» и полунаследственных монархий пресловутой «Средней Азии». Для страны, хотя бы частично находящейся в Европе, соседство в такого рода коммуналке - не лучшая доля.

Третья. Эта мотивация не была проговорена в предложении Назарбаева, но может считаться одной из основных в среде национал-демократов. В случае с «Казахстаном» нам приходилось фактически называть не страну по имени народа, а народ по имени страны - казахстанцы. Это уже и не казахи, а что-то другое. Это означало невозможность, хотя бы на языковом уровне, зазвучать как единая гражданская нация. Мы в Казахском национальном конгрессе с самого начала настаивали на понимании Отечества как страны казахов и союзных им народов. А «Казахстан» звучал неубедительно - словно вот есть такая территория, а на ней живут ее обитатели. Это безвольное обозначение. Так можно называть себя «жителем субтропического пояса». Но какой патриотизм следует из принадлежности климатической зоне, географическому типу ландшафта или часовому поясу? Это чисто бытовая констатация.

Четвертая. Упирая на необходимость разотождествления Казахской страны с центральноазиатскими «станами», Назарбаев приводит в пример Монголию с ее яркой, незапутанной идентификацией. Могут спросить: при чем здесь именно она?

Но пример Монголии потенциально является самым сильным в президентском заявлении. Хотя о ней говорится более чем дипломатично.

Тем не менее Монголия для нас - практически идеал правового демократического государства. Функционирующей системы сменяемости правительств, разделения властей, подлинной, а не шутовской многопартийности. Если наша лига - не Центральная Азия, если мы определяемся с собственным идейным и историческим предназначением, Монголия - близкий и реальный ориентир. И неуместна ирония, указывающая на ее экономическое место в мире и не самую яркую роль в тени собственного бренда. Примеров намного более деспотичного и ограниченного типа общества в нашем окружении даже слишком много, хотя они и способны предъявлять большие показатели экономического роста.

Правовое и демократическое государство, а не третьемирный бантустан, исключенный из развитого мира и выдающий такую исключенность за исключительность - наш пароль к Будущему. Для казахов политический стандарт не менее важен, чем стратегическая и экономическая востребованность и конкурентоспособность.

Отождествление географического «азиатского» и политического «несвободного» - давно опровергнутый миф, и это должно не просто признаваться, это должно вдохновлять. Восточные страны состоятельны в построении демократических систем, и даже не японский пример здесь основной. Интереснее пример Южной Кореи, отчаянно политизированной в эпоху тирании и вырвавшей у властолюбивого генералитета право на демократический путь. Индии, которая выстраивает сложную систему конфессионального, этнического и социального баланса и равновесия тоже на основе общепринятых демократических норм, а не выдуманного «собственного пути» по примеру бывшей Ливии, Венесуэлы или Туркменистана.

Такими должны стать и мы. Построение свободной страны в зачарованной и неспешной сердцевине мира - эталонная задача для передовой нации, самоценный неповторимый опыт и ключ к региональному первенству.

Адил Тойганбаев, лидер «Казахского Национального Конгресса»

Международное информационное агентство «Фергана»

Карта Османской (турецкой империи) в разные годы. Большое изображение открывается по ссылке.

Российское вмешательство в Крыму многими аналитиками расценивается как самый жестокий кризис между Россией и Западом после окончания холодной войны. Соединенные Штаты и Европейский Союз, а также все страны бывшего Советского Союза обеспокоены этим кризисом, который так или иначе может повлиять на них. Турция, как член Западного блока, несмотря на свои периодические попытки выступать автономно на международной арене, также обеспокоена Крымским кризисом. Причин, как минимум, две.

Во-первых, крымские татары имеют тюркское происхождение, и поэтому их судьба интересует весь тюркский мир. Во-вторых, Турция является непосредственным соседом с зоной конфликта. В случае обострения крымского конфликта между Россией и Западом, Турция, как член НАТО и как сила, контролирующая проливы Дарданеллы и Босфор, может быть вовлечена в этот новый кризис. Анкара стоит перед реальной дилеммой. Действительно, выбор будет трудным: между солидарностью с крымскотатарскими братьями и с Украиной, с одной стороны, и таким экономически могущественным соседом, как Россия, с другой стороны. На сегодняшний день Турция не может позволить себе занять определенную позицию.

Почему и как Крымский кризис задевает Турцию?

Первая причина обеспокоенности Турции кроется в том, что Крым является домом для татар, с которыми турки имеют культурную, языковую, религиозную и историческую общность. С 1441 по 1783 год Крым был мощным ханством под турецким протекторатом. Когда оно оказалось под российским господством, местные мусульмане, которые составляли большинство населения, покинули родину и нашли убежище в Османских провинциях, как и другие мусульманские группы, которые бежали от российского вторжения в XIX веке - черкесы, абхазы и грузинские мусульмане. Сейчас в Турции крымских татар больше, чем у себя на родине. По различным источникам, в настоящее время в Турции проживает не менее 3 миллиона татар, а в Крыму – их только 300 тысяч, что составляет 12 процентов населения полуострова.

Массовая сталинская депортация крымских татар в Среднюю Азию, якобы за сотрудничество с нацистами во время Второй мировой войны, послужила тому, что крымскотатарская диаспора стала организованной и развила сильную способность к выживанию, созданию сетей и к мобилизации. Их решимость вернуться в Крым была сильной еще до распада Советского Союза, даже если такие инициативы тогда имели мало шансов на успех. В Турции татары являются одними из наиболее организованных меньшинств с десятками ассоциаций по всей стране, но особенно они сильны в Анкаре и Эскишехире.

Кроме того, у татар в Турции очень положительная репутация, так как тюркское самосознание выросло из работ известных татарских мыслителей, таких как Исмаил Гаспринский и Юсуф Акчура, которых почитают не только турки, но и их собратья в тюркском мире. Узбеки, казахи, азербайджанцы и другие народы выказывают большое уважение к татарским интеллектуалам XIX века, которые сыграли ключевую роль в модернизации мусульманских обществ в Российской империи. Эта современная национальная философия, направленная на расширение прав и возможностей российских мусульман, которая также называлась Джадидизм, имела среди своих наиболее влиятельных последователей много татарских интеллектуалов.

После распада Советского Союза Крым, как часть независимой Украины, получил особый автономный статус и открылся для внешнего мира. Турция была одной из первых соседей, которая проявила интерес к развитию сотрудничества. В 1992 году было создано официальное Турецкое Агентство Экономического Сотрудничества (ТИКА) для развития связей с постсоветскими республиками, Очень активно оно работало в Крыму. Очень активен также Диянет, Совет по Управлению делами Ислама в Турции, в том, что касается сотрудничества в области религии.

Благодаря своему престижу и большому мобилизационному потенциалу крымские татары стали влиятельным меньшинством в Турции, даже с точки зрения голосов выборщиков. Из-за этого татары в Турции могут иметь существенное влияние на турецкую политику.

Вторая проблема для Турции - это вопросы безопасности, так как зона кризиса находится очень близко к Турции. Если ситуация перерастет в конфликт и открытую конфронтацию между Россией и Западом, Турция будет разрываться между своей лояльностью к своим западным партнерам по НАТО, и своими хорошими и сильными экономическими отношениями с Россией.

Стратегически Турция имеет полный контроль над Босфором и Дарданеллами между Черным морем, Мраморным и Средиземным морем, в результате Монтрейского договора 1936 года. Если Турция предоставит свои проливы для западного морского вмешательства с целью поддержать независимую Украину против России, то это поставит Анкару в очень неудобное положение. Ухудшение ситуации только вывит неспособность турецкой дипломатии вести дела со своими соседями. Еще в 2008 году, когда Россия вторглась в Грузию для поддержки сепаратистского региона Осетии, Турция тоже была очень обеспокоена провалом переговоров по урегулированию конфликта. В 2014 году, Турция находится в еще более острой дилемме, у нее еще меньше рычагов, чтобы принять адекватные меры.

Отсутствие реакции Анкары

С начала кризиса министр иностранных дел Турции Ахмет Давутоглу посетил Украину и Крым, а премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган поговорил по телефону с президентом России Владимиром Путиным. Оба - и Давутоглу, и Эрдоган – продемонстрировали риторическую осторожность, призывая обе стороны к диалогу и переговорам в поисках мирного решения. В то же время, Турция выразила солидарность с крымскими татарами и свою поддержку украинской территориальной целостности. В этом кризисе Турция вряд ли может позволить себе нечто большее, чем осторожность и призыв к миру и стабильности. В силу внутренних и внешних причин Турция вынуждена занимать позицию простого наблюдателя.

Внутриполитическая ситуация в Турции такова, что турецкое правительство не может предпринять конкретные меры, чтобы помочь татарским братьям в Крыму. У находящегося под угрозой серьезных коррупционных скандалов премьер-министра Турции сейчас другие первоочередные задачи. Конечно, есть риск, что критики нанесут еще один удар по правительству, возглавляемому АКП (Партия справедливости и развития). Ряд политических партий в Турции, например Milli Hareket Partisi (Партия Националистического Движения), уже подвергли критике безразличие АКП к татарам. Тем не менее, премьер-министр должен сосредоточиться на решении внутренних проблем, например, на курдском вопросе или на институциональном кризисе.

Сдержанность Турции в Крымском кризисе также можно объяснить традиционной дипломатией и опасениями перед возможными региональными последствиями. Турция, конечно, не хочет противостоять России, которая на протяжении всей истории всегда была грозным соперником и внушающим страх соседом.

Османы и турки всегда боялись российских военных нападений, учитывая завоевания России на Кавказе и в Центральной Азии. Хорошо известно, что именно эти угрозы во многом способствовали сближению Турции с Западом. Однажды турки вместе с французами и англичанами уже вели войну против России в Крыму - с 1853 по 1856. К концу Второй мировой войны советские угрозы Турции относительно использования ее проливов, а также территориальные претензии России на Карс и Ардаган подтолкнули Турцию к вступлению в НАТО. После распада СССР Турция ведет непрерывный и тщательный мониторинг российского влияния в бывших владениях России, особенно на юге и там, где открывается путь к теплым морям для ее военно-морского флота. Турецкая дипломатия предпочитает сотрудничество, а не конфронтацию, и продвигает развитие торговли, бизнеса и туризма, которыми подпитывается экономический рост Турции в последнее десятилетие.

Заключение

Украинский и Крымский кризис являются серьезной проблемой для турецкой дипломатии, но нет никаких серьезных признаков того, что Турция будет противостоять России. Время играет против.

Приоритетом для правительства Турции в настоящее время является выживание в коррупционных скандалах и предстоящие выборы, и тут ситуация в Крыму не особенно волнует турецких избирателей. Кроме того, некогда очень напористая и сильная турецкая внешняя политика ослабла после того, как Турция увязла в сирийском кризисе. Осторожность диктует Турции необходимость согласовывать свою позицию со своими западными союзниками. В сущности, украинский кризис еще раз подтверждает снижение роли турецкой дипломатии в регионе и лишает правительство АКП Эрдогана любого стремления к региональному лидерству.

Байрам Балджи, исламовед, ученый из парижского Центра международных исследований, а также приглашенный ученый в вашингтонском офисе Фонда Карнеги за международный мир

Источник - Московский Центр Карнеги. Перевод © Международное информационное агентство «Фергана».

Видеолекторий «Ферганы» посвящен истории и культуре стран Центральной/Средней Азии и представляет собой цикл авторских лекций крупнейших исследователей региона, снятых и подготовленных редакцией «Ферганы.Ру». Предыдущие лекции — по этой ссылке.

Панораму современного Ташкента украшает чудо инженерной мысли — телевизионная вышка. Ее построили уже после землетрясения 1966 года, во второй половине 70-х годов XX века, и некогда это было вообще самое высокое сооружение в Центральной Азии — 336 метров.

Но мало кто знает, что история телевидения начиналась именно в Ташкенте. «Пионерским», то есть, первопроходческим работам в телевидении посвящена очередная лекция ташкентского историка Бориса Голендера.

Международное информационное агентство «Фергана»

Хасан Чориев

Хасана Чориева похоронили днем 16 марта на кладбище города Шахрисабза, он умер на 72-м году жизни от сердечного приступа - через два месяца после освобождения из заключения.

Как сообщает движение «Бирдамлик», причиной смерти стало резкое ухудшение здоровья во время более чем полугодового содержания под стражей - в следственном изоляторе Карши, Таштюрьме и колонии «Таваксай». У Хасана Чориева были проблемы с сердцем, нервной системой, давлением, его постоянно мучили головные боли.

По словам представителя «Бирдамлик» в Узбекистане Малохат Эшанкуловой, городские власти более суток не давали разрешения на то, чтобы предать земле тело Чориева. Она считает это местью властей за честность и принципиальность Хасана Чориева, который был председателем Кашкадарьинской областной организации «Бирдамлик», возглавлял областное отделение правозащитной организации «Эзгулик», сотрудничал с радиостанцией «Озодлик» (узбекская служба Радио Свобода).

Травля Хасана Чориева началась еще в 2010-м году, когда у бывшего шофера и обходчика «Водоканала», а тогда успешного фермера сначала украли трансформатор, а потом обвинили его в многомиллионных долгах за электроэнергию. Затем в погашение несуществующих долгов забрали почти весь скот, а впоследствии и все фермерское хозяйство. Чориев жаловался на произвол властей во все инстанции, его слова подтверждали видеозаписи, но это закончилось тем, что в конце 2012 года его осудили за клевету, оштрафовав на 29 миллионов сумов (тогда около 11 тысяч долларов США).

А 17 июня 2013 года он был арестован по обвинению в изнасиловании 19-летней девушки Матлюбы Абдурахмановой. Как впоследствии рассказывал сам Чориев, в заключении с ним находились несколько молодых людей, которые тоже сели за «изнасилование» этой Матлюбы. А потом посадили и саму Матлюбу, подозрительно часто становящуюся жертвой сексуального насилия. Но летом 2013 года для Каршинского суда оказалось достаточным только заявления Абдурахмановой, чтобы приговорить пожилого человека к пяти годам и двум месяцам лишения свободы.

Из колонии «Таваксай» Хасан Чориев был освобожден 14 января 2014 года по амничтии в таком состоянии, что сам даже не смог добраться до дома. Малохат Эшанкулова заявила, что он был политическим узником.

Подробнее о деятельности Баходира Чориева и об обвинениях в адрес его отца читайте в статьях Акция Б.Чориева в Вашингтоне, Слово узбекской оппозиции: Упадок и деградация или объединение и прогресс?, Толиб Якубов: Как «прижать» оппозиционера, Баходир Чориев: «Дело моего отца - свидетельство правового нигилизма и несправедливости в Узбекистане», а также Интервью Хасана Чориева на сайте движения Birdamlik.

Международное информационное агентство «Фергана»

Билол Бахтияров совсем маленький, ему год и десять месяцев. Год назад мама схватила его в охапку и примчалась из Ташкента в Москву, в Российский онкологический центр им.Блохина. У малыша диагностировали рак, рабдомиосаркому паховой области. Москва была последним шансом для семьи, но абсолютно все лечение пришлось оплачивать, малыш Билол - иностранец.

Без Москвы и без пожертвований благотворительных фондов ребенка бы уже не было. Когда он поступил в Онкоцентр им.Блохина, то врачи только головой качали, таким запущенным было состояние мальчика.

Это очередная дикая история о ташкентской детской онкологии. Мама Билола заметила, что в паху у сына увеличены лимфоузлы, когда малышу был месяц. Пришла ко врачу, и тот назначил… прогревание. Тепловые процедуры только способствовали росту опухоли, через два месяца мама заметила, что лимфоузлы увеличились.

В районном онкодиспансере Ташкента, не обследовав как следует ребенка, поставили «на глазок» диагноз - доброкачественная опухоль, - и направили на операцию. Опухоль вырезали, но Билол не получал никакой противораковой терапии. Через несколько месяцев рецидив - лимфоузлы снова выросли…

Отец ребенка, узнав о диагнозе, ушел. Бог ему судья. А наш прекрасный мальчик - выжил.

Билол прошел несколько курсов химиотерапии, и врачи сегодня говорят, что малыш в ремиссии, болезнь отступила. Это победа.

Но радоваться рано. Крайне важно контролировать состояние малыша, регулярно проводить полное обследование, наблюдать, как восстанавливается ребенок после многочисленных химий и не возвращается ли болезнь.

Благотворительный фонд «Гольфстрим», с которым сотрудничает «Фергана» (мы с вами собирали деньги на ровную спинку для Гульмиры и на химиотерапию маленькому Джафару), собирает деньги на завершающее обследование Билола в Онкоцентре им.Блохина. Стоит это важное и необходимое обследование примерно 70.000 рублей. Как пояснили в благотворительном фонде «Гольфстрим», точную сумму пока назвать невозможно: врач будет корректировать назначения, исходя из состояния ребенка.

Билол очень маленький. Он хочет уехать из больницы, чтобы больше не было капельниц и уколов, чтобы ничего не болело. Давайте соберем эти деньги - и тогда его отпустят домой.

Контактные телефоны: 8-903-267-94-11 – Благотворительный фонд «Гольфстрим»; 8-965-219-06-20, 8-965-377-59-73 -мать ребенка, Муниса.

Реквизиты для оказания помощи:

- on-line по банковской карте с сайта фонда;

- Перечислив деньги на расчетный счет в рублях:

ИНН 5017998033

КПП 501701001

Счета в ОАО «СМП банк»

Расчетный счет в рублях: 40703810600050000068

Корр. счет 30101810300000000503

БИК 044583503

Получатель: БФ «Гольфстрим»

Назначение: Билолбек.  Благотворительное пожертвование.  НДС не облагается.

- Яндекс кошелек - 41001967430981

- KIWI кошелек - 9037747580

- RBK - RU455393563

- PayPal - Golfstreamfond@yandex.ru

- WebMoney:

R254643446884 - рубли

Можно отправить sms-сообщение на номер 7715 со словом ТЕБЕ 300 (для жителей России) (где 300 - любая сумма, какую захотите пожертвовать. Деньги будут списаны со счета телефона)

Для оплаты в долларах:

SWIFT: SMBKRUMM

Bank: SMP BANK

Recipient: Charity foundation "Golfstreamfond"

Account: 40703.840.2.00051000068

With the Bank correspondent VTB BANK (DEUTSCHLAND) AG, Frankfurt am Main, Germany (SWIFT: OWHBDEFF, Account: 0104649413)

Международное информационное агентство «Фергана»

Известный узбекский правозащитник, активист Международной организации по защите прав личности 61-летний Ганихон Маматхонов отбыл назначенный ему срок заключения и должен был 10 марта выйти на свободу, однако, как сообщает Озодлик (узбекская служба Радио Свобода) со ссылкой на родственников Маматхонова, он был отправлен в штрафной изолятор по обвинению в нарушении внутреннего распорядка колонии.

По словам правозащитника Абдусалома Эргашева, за несколько дней до даты освобождения Маматхонов попросил родных принести ему одежду. Родственники приехали в колонию 6 марта, и пять дней ожидали встречи с Маматхоновым. Но на пятый день работники колонии велели им уехать, сообщив, что правозащитник отправлен в штрафной изолятор.

Не исключено, что таким образом власти пытаются не допустить выхода правозащитника на свободу, как в случае с бывшим депутатом Верховного парламента Узбекистана Мурадом Джураевым, который находится под стражей с 1994 года. Поначалу он был осужден на 12 лет, затем по амнистии срок был немного сокращен и он должен был выйти на свободу 27 июля 2004 года. Однако за считанные дни до окончания срока Джураев был обвинен по статье 221 («Неповиновение законным требованиям администрации учреждения по исполнению наказания») Уголовного кодекса, и ему добавили еще три года лишения свободы. По той же статье Джураеву продлевали заключение еще три раза: 27 июля 2006 года (на три года), 31 мая 2009 года (на три года и четыре месяца), 4 декабря 2012 года (на три года и 24 дня).

Напомним, Ганихон Маматхонов был задержан сотрудниками прокуратуры и милиции Ферганской области 9 октября 2009 года после того, как ему в сумку подбросили деньги. В этот день ему позвонил неизвестный и попросил о встрече в районе ферганского городского рынка. При встрече незнакомец сразу потребовал, чтобы Маматхонов показал содержимое его портфеля. Правозащитник попытался узнать, чем вызвано такое требование, но незнакомец набросился на него и стал запихивать что-то ему в портфель. Маматхонов попытался помешать ему и, поняв, что это провокация, хотел выбросить подложенное из портфеля. Однако в этот момент он был задержан сотрудниками милиции, которые «обнаружили» у него 500 тысяч сумов (тогда около 330 долларов). Человек, который подбросил деньги, в обвинительном заключении фигурирует как фермер Рузимат Усманов. Маматхонов утверждает, что никогда раньше не видел его.

Правозащитник был признан виновным по 2 и 3 частям статьи 168 (мошенничество), 1 и 3 частям статьи 211 (дача взятки) Уголовного кодекса Узбекистана. В декабре 2009 года он был осужден на пять лет. 5 января 2010 года коллегия Ферганского областного суда, рассмотрев дело правозащитника в апелляционном порядке, сократила срок до четырех лет пяти месяцев.

По сообщению информированных источников, Ганихон Маматхонов был одним из главных в Фергане активистов по борьбе против принудительного детского труда и за права фермеров, был членом Общества прав человека Узбекистана и Комитета защиты прав личности, занимался социально-экономическими правами, в том числе правами фермеров. Его открытые критические выступления часто звучали в эфире радио «Свобода», правозащитник не боялся в одиночку проводить акции протеста. А за несколько дней до задержания Маматхонов направил на имя президента Ислама Каримова открытое письмо, в котором назвал проводимую по его указанию «реформу по укрупнению фермерских хозяйств» противоречащей здравому смыслу.

Международное информационное агентство «Фергана»

Фатима Сумар. Фото State.gov

Как сообщает пресс-служба посольства США в Ташкенте, в планах гостьи – обсуждение дальнейшего расширения и углубления отношений между США и Узбекистаном.

Фатима Сумар встретится с представителями правительства и бизнес-структур республики, с которыми обсудит широкий спектр двусторонних и региональных вопросов, в том числе экономическую интеграцию в рамках проекта «Новый шелковый путь».

Напомним, «Новый шелковый путь» (НШП) – это американский проект для установления контроля над трансконтинентальными коммуникациями посредством реализации проекта ТРАСЕКА (Transport Corridor Europe–Caucasus–Asia), а коридор Гвадар-Кушка является дополнительной веткой ТРАСЕКА в виде коридора Юг-Север. Энергетической составляющей этого проекта является, в частности, ТАПИ - газопровод Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия. Концепция НШП возникла в конце 2009 года, ее разрабатывает вашингтонский Центр стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studies, CSIS). Необходимость в разработке концепции появилась в результате обсуждения сценариев развития ситуации в регионе после вывода иностранных войск из Афганистана.

В ходе визита в Узбекистан, который завершится 19 марта, заместитель помощника госсекретаря совершит поездку в город Термез, который граничит с Афганистаном, чтобы обсудить с местными предпринимателями вопросы трансграничной торговли.

Ранее, в конце февраля, Узбекистан посетил первый заместитель помощника Государственного секретаря США по Южной и Центральной Азии Ричард Хоугланд.

Международное информационное агентство «Фергана»

Таджикское антикоррупционное агентство обратилось в экономические суды Душанбе и Хатлонской области с иском о признании недействительным договора о создании СП ЗАО «Таджик Азот», 75% акций которого принадлежат украинскому бизнесмену Дмитрию Фирташу, сообщает ВВС. Совместное таджикско-кипрское предприятие «Таджик Азот» образовано при участии «Хайрок Холдингс Лимитед» и государством, доля которого составляет 20%. По словам Абдукарима Зарипова, начальника управлвения по контролю госбюджета и фондов антикоррупционного агентства Таджикистана, «в случае признания незаконным договора о создании и приватизации СП «Таджик Азот» предприятие полностью перейдет под контроль государства».

«Ответственность за незаконные действия будет возложена на нынешнее руководство предприятия, которое является полномочным представителем Дмитрия Фирташа, - сказал Зарипов. - Ущерб государству от деятельности основного совладельца предприятия составил около двух миллионов долларов». Фирташу как владельцу контрольного пакета акций «Таджик Азота» предъявляют претензии в якобы незаконном приобретении акций, нецелевом использовании средств, а также участии в незаконной сделке по продаже технического оборудования по производству химической продукции.

Директор СП «Таджик Азот» Тоирхон Гозиев уверяет, что Фирташ выполнил все финансовые обязательства по внесению доли в уставной фонд предприятия и вложил еще около четырех с половиной миллионов долларов в его развитие и модернизацию. С 2008 года «Таджик Азот» фактически прекратил свою работу, однако компания продолжила выплачивать денежные пособия 260 сотрудникам, чтобы сохранить наиболее квалифицированные кадры и поддерживать завод в рабочем состоянии. Эти выплаты и заявляются как нецелевое использование средств.

Иск, предъявленный Фирташу, возбужден в рамках дела Зайда Саидова, которого приговорили к 26 годам заключения. Многие наблюдатели и правозащитники уверены, что приговор был вынесен по политическим мотивам. Сделки по СП «Таджик Азот» были проведены, когда Зайд Саидов возглавлял министерство промышленности Таджикистана. Однако, как уверяют его адвокаты, министр не был уполномочен участвовать в сделках по приватизации государственных объектов, этим занимался Комитет по управлению госимуществом.

Украинский олигарх и бизнесмен Дмитрий Фирташ был задержан в Вене 12 марта по запросу ФБР США.

Международное информационное агентство «Фергана»

Премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что Анкара не признает результатов крымского референдума и видит Украину целостной и независимой. «Как и весь западный мир, Турция хочет сохранения территориальной целостности Украины. Если НАТО примет решение по этому вопросу, Турция, безусловно, будет его выполнять», - цитирует Эрдогана Hurriyet.

Официального заявления Анкары о крымском референдуме пока нет: Эрдоган отметил, что намерен провести консультации по ситуации в Крыму с Азербайджаном и Казахстаном, а также продолжить переговоры с Россией, сообщает Day.az.

О своем отношении к референдуму Эрдоган говорил и на встрече с бывшим главой Меджлиса крымских татар, народным депутатом Украины Мустафой Джемилевым, которая прошла в воскресенье в Измире. Премьер заявил, что Турция видит Украину целостной и независимой и не намерена признавать результаты крымского референдума, сообщает Интерфакс - Украина.

Реджеп Тайип Эрдоган подчеркнул, что выступает против вмешательства иностранных сил во внутренние дела Украины, а референдум, прошедший в Крыму 16 марта, противоречит международным нормам. Кроме того, на сайте Меджлиса крымскотатарского народа говорится, что премьер-министр Турции заявил о готовности оказать максимальную поддержку в случае, «если на крымскотатарский народ будет оказываться какое-либо давление».

Во время беспорядков в Стамбуле летом прошлого года Мустафа Джемилев высказывался в поддержку Эрдогана. Джемилев говорил, что причиной недовольства населения стал протест против застройки парка Гези в Стамбуле, которым умело воспользовались оппозиционные и деструктивные силы, в том числе и за пределами Турции. «Эрдоган и правящая партия находятся у власти долгие годы, и нет сомнений, что они обладают большим авторитетом среди народа. Серьезно рассчитывать на то, что большинство населения поддержит оппозицию, оснований нет», – цитировало тогдашнего главу Меджлиса агентство Крымские новости.

Международное информационное агентство «Фергана»

Совет правозащитников Кыргызстана выпустил заявление, в котором высказывается обеспокоенность отсутствием информационной безопасности в республике на фоне драматических событий на Украине.

«МИД КР сделал своевременное и обоснованное заявление в защиту конституционных ценностей и осудил «неадекватное» заявление беглого президента Украины Виктора Януковича. Это вызвало бурную критику практически всех телевизионных каналов, а поддержки и разъяснения позиции правительства было недостаточно. Это демонстрирует угрожающие последствия отсутствия информационной автономии в Кыргызстане, когда государство не имеет достаточных информационных ресурсов для освещения своей позиции именно по вопросам внешней политики.

Одновременно усилилась атака на неправительственный сектор: со страниц газет и телевидения льются потоки агрессивной пропаганды, зачем-то перечисляются сведения о грантах, почерпнутые из открытых источников, ведь деятельность НПО в Кыргызской Республике прозрачная. В то же время, эти СМИ, критикующие и МИД, и НПО, не желают раскрыть источники и размеры своего финансирования. <…>

Единственным источником разнообразной информации стал Интернет и социальные сети. Но и здесь пользователей поджидают заранее организованные угрозы. Целые группы подготовленных людей под реальными или вымышленными именами поджидают каждого, кто хочет обменяться с друзьями альтернативной информацией.

Замечено, что организованной атаке подвергаются граждане, которые критикуют Таможенный Союз или осуждают акт агрессии против Украины, или призывают к укреплению суверенитета Кыргызстана. Координируют эти действия в социальных сетях специально подготовленные люди. Некоторые их них проживают в Кыргызстане, а другие проживают в России, но при этом они следят за содержанием связей пользователей социальных сетей нашей страны», - говорится в заявлении правозащитников.

Совет правозащитников полагает, что собранная информация передается иностранным спецслужбам, и есть информация, что кураторами организованных угроз являются специалисты по провоцированию межнациональных столкновений и других конфликтов. «Известно, что некоторым из них запрещен въезд в другие страны», - говорится в заявлении.

Правозащитники призвали президента и парламент республики подтвердить приверженность плюрализму мнений в Кыргызстане и уважение к гражданскому обществу. «Необходимо, чтобы Жогорку Кенеш (парламент), Совет обороны, ГКНБ, медийные и другие гражданские организации срочно совместно приступили к анализу информационной политики для защиты суверенитета Кыргызстана от иностранного вмешательства в целью провокации внутренних конфликтов», - предлагает Совет правозащитников Кыргызстана.

Международное информационное агентство «Фергана»

Перспективы внутриполитических трансформаций в постсоветской Центральной Азии зачастую принято рассматривать лишь в одной, образно говоря, «черно-зеленой» плоскости – в качестве альтернативы нынешним автократическим режимам видится почти исключительно исламизм той или иной степени радикальности. Между тем, было время, а именно в начале 1990-х годов, когда светская национал-демократическая оппозиция весьма ощутимо присутствовала в местной политической жизни. Да и сейчас, несмотря ни на что, было бы явным преувеличением считать, что этот сегмент политического спектра окончательно и бесповоротно удален из регионального политического пространства. Хотя бы потому, что во всех этих странах по-прежнему есть социальные слои («европейски» образованные, приверженные светскому образу жизни и так далее), ориентированные на принципы либеральной демократии. Кроме того, совершенно неправильно полагать, будто идеи свободы, демократии и гражданского общества вовсе лишены корней в центральноазиатских социумах. Достаточно вспомнить хотя бы о движении джадидов конца XIX – начала XX веков. Другой вопрос, что местной правящей бюрократии удалось, используя патерналистское сознание подавляющего большинства населения и слабость демократических традиций, а также применив методы прямого террора, либо фактически уничтожить (Туркменистан), либо подавить (Узбекистан), либо маргинализировать (Таджикистан, Казахстан) национал-демократические силы. (Постсоветская история Кыргызстана с ее двумя революциями и установлением в конечном итоге квазипарламентской республики представляет в данном случае исключение, обусловленное крайней раздробленностью местной элиты и «вольнолюбивой» ментальностью самих киргизов).

Безусловно, огромную роль сыграло и то обстоятельство, что оппозиционные силы, ориентированные на построение светского демократического государства, были наивны, плохо организованы, а зачастую и просто раздроблены. Они не смогли предложить четкой и понятной платформы построения демократии, выработать программу реформ, учитывающую местную социально-экономическую специфику, культурные традиции и менталитет. С другой стороны, именно правящие элиты сумели перехватить у национал-демократических сил лозунги о суверенитете, демократизации, национальном возрождении и так далее. Да и вообще - местные бюрократии повели себя гораздо профессиональнее и гибче оппозиции, обращая в свою пользу, например, имевшиеся у национал-демократов явные националистические перегибы. В результате даже там, где светской оппозиции удалось стать важной общественной силой (Узбекистан, Таджикистан), она фактически утратила рычаги воздействия на политическую ситуацию.

В то же время, разгромив легальную и вменяемую светскую оппозицию, авторитарные режимы тем самым «зачистили» оппозиционную нишу для своих кровных и непримиримых врагов – исламских экстремистов. Превращение этой силы во все более серьезную угрозу самим основам нынешнего общественно-политического порядка заставляет правящие бюрократии маневрировать, сочетая продолжение, а порой и наращивание репрессий с периодами чисто косметической «либерализации», призванной несколько «выпустить пар» и, конечно же, заручиться поддержкой на Западе. При проведении подобного рода «мероприятий» власти не так уж и редко пытаются задействовать представителей прежней и нынешней светской оппозиции, в том числе и находящихся в эмиграции.

Пожалуй, наиболее рельефно и даже контрастно политика «камуфлирования» репрессивно-диктаторской сущности правящего режима с помощью имитации демократических институтов проявляется в современном Узбекистане.

Детище перестройки

В Узбекистане национал-демократическое движение активно заявило о себе еще в годы «перестройки» - 11 ноября 1988 года была образована инициативная группа по созданию Народного движения «Бирлик» («Единство»), в которую вошли братья Абдурахим и Абдуманноб Пулатовы, Пулат Ахунов, впоследствии народный депутат СССР и член Верховного Совета СССР, академик Бек Ташмухаммедов, поэт Усман Азим. Движение «Бирлик» стало первой оппозиционной структурой в Узбекистане, и к моменту учредительной конференции 28 мая 1989 года оно успело превратиться в достаточно популярное политическое объединение, игравшее значительную роль не только в самой республике, но и во всем регионе. Лидеры движения выдвинули следующие требования: принять закон о государственном статусе узбекского языка; всерьез заняться решением неотложных экологических проблем; ликвидировать хлопковую монокультурность; проводить дальнейшую политическую демократизацию. Движение также выступало за прекращение отправки узбекских призывников на службу в подразделения советской армии, дислоцированные за пределами республики. Постепенно «Бирлик» трансформировалось в движение за национальное возрождение узбеков. После многочисленных митингов сторонников движения был принят закон о языке, и узбекский язык стал государственным. Все это, впрочем, сопровождалось усилением националистических акцентов в идеологических и политических установках «Бирлика», что искусно использовалось властями для запугивания нетитульного населения.

Растущее влияние движения в обществе и стремление к политическому лидерству, естественно, вызвало активное противодействие партийной номенклатуры, что резко повысило уровень конфронтационности в отношениях «Бирлика» с руководством республики. В то же время внутри самого движения возникли разногласия из-за методов политической борьбы, что в итоге привело к расколу национал-демократической оппозиции. В феврале 1990 года представители более умеренного крыла во главе с Мухаммадом Салихом вышли из «Бирлика» и создали новую политическую организацию – «Эрк» («Свобода»), преобразованную в апреле того же года в политическую партию. Правда, руководство Узбекистана во главе с Исламом Каримовым не видело особых различий между «Эрком» и «Бирликом» и относилось к ним почти с одинаковой враждебностью. Партия «Эрк» была официально зарегистрирована лишь в сентябре 1991 года, что позволило ей участвовать в первых в истории региона альтернативных президентских выборах. Председатель партии Мухаммад Салих стал конкурентом Ислама Каримова, набрав 12,4 процента голосов. Движение «Бирлик» постепенно преобразовывалось в Демократическую партию Узбекистана, о создании которой было объявлено на учредительной конференции, состоявшейся в июне 1990 года. В октябре 1991 года она была переименована в партию «Бирлик». Зарегистрировать «Бирлик» удалось лишь в ноябре 1991 года, да и то не как политическую партию, а всего лишь как общественную организацию.

После обретения Узбекистаном государственной независимости отношения нового-старого руководства с национал-демократической оппозицией еще более обострились. Поначалу это выглядело как полемика вокруг характера и темпов необходимых Узбекистану политических и экономических реформ. При этом и руководство страны, и оппозиция вроде бы стремились к построению демократического, светского, правового государства, к созданию рыночной экономики, а разногласия сводились якобы только к тактике. Например, партия «Эрк» выступала за частную собственность на землю и ускоренную либерализацию экономики на основе польской модели. А руководство во главе с Исламом Каримовым пропагандировало более осторожный курс - эволюционное реформирование экономики, постепенная либерализация цен. Отказ от частной собственности на землю Каримов пытался обосновать тем, что подобная земельная реформа может привести к дефициту орошаемых площадей, спровоцировать недовольство крестьян и социальный взрыв на селе. Однако суть тогдашнего политического противостояния, безусловно, заключалась не столько в разногласиях по поводу реформ, сколько в стремлении Каримова к установлению режима личной власти, призванного обеспечить защиту интересов правящей бюрократии и ее монополию во всех областях общественно-политической и социально-экономической жизни.

Интересно, что в тот период в качестве альтернативы национал-демократической оппозиции Каримов пытался использовать даже исламистов. Можно сказать, что он сам стремился возглавить исламизм, превратив исламистов в инструмент своей политики. Именно поэтому власти до поры до времени смотрели сквозь пальцы на очень опасные действия исламистов из организации «Адолат» («Справедливость») в Ферганской долине. В самом конце 1991 года Каримов приехал в Наманган, превратившийся в не зависимую от Ташкента вотчину исламистов. «Адолатовцы» во главе со своим харизматичным лидером Тахиром Юлдашевым потребовали от президента поклясться на Коране, что он введет в конституцию нормы шариата. И президенту пришлось дать такую клятву. Унижение подтолкнуло Каримова к пониманию всей опасности исламистов для формируемого им режима и необходимости расправиться с ними (уже в декабре 1992 года был арестован лидер Исламской партии возрождения А.Отаев, репрессии обрушились и на других исламистов). Но для начала нужно было устранить светскую оппозицию.

Как оппозиции «вправили мозги»

Ставка сразу была сделана на запугивание и террор, однако репрессиям - «из соображений престижа» - старались придать как бы неофициальный и совсем неполитический характер. В июне 1992 года оппозиционные партии запланировали акции протеста, приуроченные к началу сессии Верховного Совета. Тут же, за несколько дней до начала сессии, неизвестные железной арматуриной проломили голову Абдурахиму Пулатову, а другим членам «Бирлика» и «Эрка» угрожали расправой. Начавшаяся в соседнем Таджикистане гражданская война предоставила властям отличный повод для применения именно таких методов «ведения политической борьбы» - буквально через три дня после нападения на Пулатова (вскоре уехал в США) Каримов заявил, что «необходимо вправить мозги сотне смутьянов ради сохранения жизней сотен тысяч граждан». 8 декабря 1992 года в Бишкеке узбекскими спецслужбами был похищен и доставлен в Узбекистан Абдуманноб Пулатов, принимавший участие в работе проходившей там международной конференции «Права человека и судьбы наций». Ему было предъявлено обвинение в оскорблении чести и достоинства президента с использованием СМИ. (В январе 1993 года он был приговорен к трем годам колонии, однако сразу был освобожден по амнистии и фактически выслан из страны). К концу 1992 года аресты оппозиционеров из «Эрка» и «Бирлика» по статьям «за оскорбление чести и достоинства президента» стали приобретать широкомасштабный характер. Повсеместно применялись и меры устрашения, что сделало совершенно невозможной открытую политическую деятельность. Многие оппозиционеры отправились в эмиграцию. К середине 90-х годов Узбекистан покинули братья Пулатовы, Пулат Ахунов, Мухаммад Салих, бывший посол Узбекистана в США Бабур Маликов, бывший муфтий Мухаммад Садык Мухаммад Юсуф и другие.

Однако эту расправу нужно было оформить официально. В декабре 1992 года правительство потребовало от всех общественных организаций и политических партий пройти перерегистрацию. «Эрк» и «Бирлик» перерегистрацию, естественно, не прошли. Не разрешили им перерегистрироваться и в 1993 году. В итоге эти партии были вынуждены прекратить легальную политическую деятельность в Узбекистане. В стране фактически установилась однопартийная система, где место «руководящей и направляющей» заняла бывшая компартия во главе с Каримовым, переименованная в Народно-демократическую партию (НДП). Правда, существовала еще созданная в мае 1992 года партия «Ватан тараккиети» («Прогресс Отечества») во главе с одним из основателей «Бирлика» Усманом Азимом. Однако эта партия появилась на свет по желанию самого Каримова и должна была имитировать партию национал-либеральной ориентации. Никто даже и не скрывал чисто декоративный характер этой «общественно-политической силы», официально открещивавшейся от всякого рода оппозиционности и ограничившей свою политическую деятельность славословиями в адрес президента. Впрочем, именно такой способ формирования многопартийности и политического плюрализма был выбран правящим режимом как наиболее перспективный.

Многопартийность по Каримову

На первых же выборах в новый узбекский парламент Олий Мажлис (декабрь 1994 года) руководящая и направляющая роль бывшей компартии была подтверждена – из 250 депутатов, избираемых по одномандатным округам, НДП получила 69 мест, а «Ватан тараккиети» - 14 мест. Из оставшихся 167 депутатских мест подавляющее большинство (130) заняли члены НДП, выступавшие как независимые кандидаты. Впрочем, конкретное распределение депутатских мандатов имело чисто символическое значение, поскольку парламентаризм в Узбекистане носит столь же декоративный характер, как и многопартийность. Тем не менее, правящий режим придавал этим символическим декорациям немалое значение, особенно в свете предстоявшего в 1996 году первого визита Ислама Каримова в США. «Многопартийность» в Узбекистане стала расти как на дрожжах. Только в 1995 году появилось сразу три новых партии: Социал-демократическая партия «Адолат» («Справедливость», не путать с одноименной исламистской группировкой), Демократическая партия «Миллий тикланиш» («Национальное возрождение») и движение «Халк бирлиги» («Народное единство»).

«Адолат» была призвана олицетворять собой некую абстрактную социал-демократию. Она выступала за «эволюционный переход к социально ориентированной рыночной экономике, но при сохранении в руках государства ключевых позиций в этой сфере и равноправии различных форм собственности». То есть, проще говоря, поддерживала программу все того же Каримова. Однако эту нишу вроде бы зарезервировала за собой правящая НДП, поэтому официальным узбекским «социал-демократам» было поручено идентифицировать себя как несколько более левую силу, сосредоточенную, прежде всего, на социальной защите малообеспеченных слоев населения.

Главной целью партии «Миллий тикланиш» было объявлено содействие «национальному возрождению, сохранению и укреплению духовных и культурных традиций узбекского народа, независимости государства Узбекистан» и «оказание президенту страны всяческой помощи в постепенном реформировании социальной, экономической и политической сфер общества в переходный период». Для этой партии была предназначена роль своего рода официальных национал-патриотов.

Наконец, общественно-политическое движение «Халк бирлиги», куда вошли общественные деятели разной этнической принадлежности, в том числе руководители национально-культурных центров этнических меньшинств, представляло официальных интернационалистов, выполняющих поставленные властью задачи по сохранению межнационального мира и консолидации многонационального населения Узбекистана на основе новой государственности.

Излишне говорить, что ни одна из этих партий не позиционировала себя, даже формально, как оппозиционная. Наоборот, все они подчеркнули, что являются абсолютно пропрезидентскими и постоянно соревновались в заверениях в преданности лично Исламу Каримову. А на президентских выборах «альтернативные» кандидаты от этих партий радостно объявляли, что лично будут голосовать за своего «главного соперника», то есть за того же Каримова. Таким образом, многопартийность в Узбекистане получила исключительно представительский характер – сконструированный властью «политический плюрализм» был призван продемонстрировать, что имеющиеся в стране идеологические и политические течения, различные социальные слои, этнические группы и тому подобное получили в виде официальных партий политические механизмы для выражения и защиты своих специфических взглядов, пожеланий и интересов.

На самом же деле мы имеем ремейк пресловутой народной демократии, существовавшей в странах «социалистического лагеря» в 1940–80-е годы. Например, в ГДР помимо правящей коммунистической СЕПГ имелось еще целых четыре партии. Одни названия чего стоят: Демократическая крестьянская партия, Христианско-демократический союз, Либерально-демократическая партия, Национал-демократическая партия. Четыре партии, помимо КПЧ, было также в социалистической Чехословакии, в Польше, кроме коммунистов, – две, в Болгарии – одна, даже в Северной Корее – две. Но всем было ясно, что это – беспардонная «туфта». Все так называемые партии были объединены в «Народные фронты» и безоговорочно признавали руководящую и направляющую роль компартий. Такую же декоративную систему создал и Ислам Каримов, причем даже раньше, чем это проделал в России такой знаток и поклонник ГДР, как Владимир Путин. Кто с кого брал пример?

Впрочем, несмотря на «игрушечность» узбекской многопартийности авторитарный режим решил застраховаться от возможности появления любой крамолы в рядах даже таких декоративных образований. Каримов постарался исключить возможность получения легальными партиями даже малейшего доступа к реальной власти, не говоря уже о возможности легализации подлинно оппозиционных сил. В 1996 году был принят новый закон о политических партиях, устанавливающий за этим политическим институтом жесточайший властный контроль. Так, в частности, для регистрации в Министерстве юстиции необходимо, чтобы партия насчитывала в своих рядах не менее пяти тысяч человек, причем проживающих минимум в восьми (из 14) территориальных субъектах (областях). В условиях Узбекистана выполнить эту норму, если сама власть не даст соответствующего указания, весьма затруднительно. Кроме того, у государственных органов есть широчайшие возможности как для отказа в регистрации, так и для запрета партии, а также для вмешательства во внутрипартийную жизнь. Например, президент (в 1996 году Каримов официально оставил ряды НДП) «как представитель народа» сохраняет за собой право временно приостанавливать прием в члены политической партии или отказывать в приеме в партию.

Правда, политическим партиям предоставлено право выдвигать кандидатов в депутаты, вести предвыборную агитацию, иметь свой печатный орган, создавать фракции в парламенте и партийные группы в местных представительных органах власти, а также вносить депутатские запросы. Однако сама по себе роль законодательной власти в Узбекистане чисто формальна, а исполнительная власть тотально замкнута лично на президента.

Исходя из потребностей определенного внутриполитического маневрирования, которое, правда, ограничивалось почти исключительно имиджевой областью, правящий режим постоянно «модифицировал» партийную систему Узбекистана. Явно просматривалась тенденция к формированию своего рода второй партии власти, «правого крыла», имитирующего представительство интересов «национальных» предпринимательских кругов. (НДП должна была продолжать играть роль «левого» и «социал-демократического» крыла «партии власти»). В декабре 1998 года была образована Национально-демократическая партия «Фидокорлар» («Самоотверженные»). На декабрьских выборах 1999 года ей досталось 34 места в парламенте, после чего ее кандидатом в президенты на выборах января 2000 года стал не кто иной, как сам Ислам Каримов. В апреле 2000 года «Фидокорлар» к тому же еще и укрупнили, присоединив к ней национал-либеральную партию «Ватан тараккиети». В итоге у «Фидокорлар» получилась самая крупная парламентская фракция (54 депутата). Забегая вперед, следует сказать, что «Фидокорлар» сама стала жертвой укрупнения - в 2008 году ее влили в партию «Миллий тикланиш».

В ноябре 2003 года на свет появилась еще одна «партия предпринимателей» - Либерально-демократическая партия Узбекистана (ЛДПУ). Властям не могло не импонировать декларировавшееся руководством этой партии стремление приземлить партийную политику и сконцентрироваться на проблемах повседневной жизни избирателей - создании рабочих мест, достойной оплаты труда, вопросах образования, здравоохранения, социальной защиты и так далее. Результатом стал ошеломительный, особенно для неискушенного наблюдателя, успех ЛДПУ на парламентских выборах 2004 года – 41 депутатское место и первая по численности фракция в нижней палате парламента (с 2002 года Олий Маджлис стал двухпалатным). НДП получило второе место (28 депутатов), «Фидокорлар» - третье (18).

Подобного рода «турбулентные» трансформации на партийно-парламентском фронте создавали впечатление оживленной и состязательной политической жизни в стране. Но опять же для неискушенного наблюдателя – реальная политическая роль официальных партий и парламентских институтов была по-прежнему ничтожной. Они лишь камуфлировали диктаторско-репрессивную природу режима Каримова - в своей повседневной практике власти быстро «отрезвляли» любого гражданина, если он вдруг начинал испытывать некие крамольные иллюзии. Впрочем, искренне поверивших в «демократизацию» узбекской политической жизни, наверное, почти не было. Репрессии продолжались, подлинно оппозиционные организации не могли рассчитывать на легализацию, а какая-то независимая от властей общественная деятельность ограничивалась почти исключительно правозащитой, да и то при постоянной угрозе попасть за решетку.

Оттепели и заморозки

Правда, репрессивная политика властей в отношении оппозиции время от времени корректировалась периодами своего рода «оттепели», обусловленными, главным образом, внешнеполитическими соображениями. Так, в 1996 году, готовясь к визиту в США, Каримов амнистировал значительное число заключенных, включая несколько известных политических узников. В том же году президент предложил жившему в США Абдуманнобу Пулатову вернуться на родину. Тот согласился и, по информации официальных СМИ, сделал заявление, что в Узбекистане заметны признаки улучшения в сфере уважения прав человека, отказался от оппозиционной деятельности и выразил желание сотрудничать с властями в сфере осуществления просветительских программ по основам демократии и улучшения положения с правами человека.

В то же время в условиях активизации исламистского подполья правящий режим постоянно наращивал репрессии против общества в целом, пытаясь одновременно выставить узбекских политэмигрантов из светской оппозиции как пособников исламистов, а то и непосредственных участников террористического подполья. К примеру, узбекские власти обвиняли Мухаммада Солиха в подготовке государственного переворота, связях с группами исламистских боевиков, базирующихся в Афганистане, и причастности к организации террористических актов в Ташкенте 16 февраля 1999 года. 17 ноября 2000 года Верховный Суд Узбекистана заочно признал его виновным по тринадцати статьям Уголовного кодекса и приговорил к пятнадцати с половиной годам лишения свободы в колонии строгого режима. Салих, естественно, все эти обвинения отверг.

Новая «оттепель» наступила после 11 сентября 2001 года, когда Узбекистан взял курс на установление тесного сотрудничества с Западом. Власти стали выпускать на свободу определенные категории политзаключенных, а 4 апреля 2002 года Каримов заявил, что готов встретиться с находящимися в эмиграции оппозиционерами, которые хотели бы вернуться в Узбекистан, в том случае, если они будут занимать «конструктивные» позиции и не будут участвовать в деятельности, направленной на насильственное свержение правительства. В этом заявлении часть оппозиционеров увидела возможность для возобновления легальной политической деятельности. Вскоре партии «Бирлик» даже удалось провести несколько мероприятий – в том числе семь областных пленумов, – которые прошли без какого-либо противодействия со стороны властей. В августе 2002 года один из лидеров «Бирлик» Пулат Ахунов, отсидевший два года в тюрьме перед тем, как покинуть Узбекистан, вернулся в страну из Швеции, где провел семь лет. Другие активисты «Бирлика» также выражали желание вернуться в Узбекистан и принять участие в работе местных отделений партии, однако большинству было отказано в возвращении.

Что же до партии «Эрк», то власти, обвинявшие ее в связях с террористами, ясно дали понять, что не допустят легализации этой организации. В мае 2002 года партия попыталась провести в Ташкенте пленум, однако ее генеральный секретарь Атаназар Арипов был задержан и провел день в МВД. Поэтому оптимизм, вызванный было заявлением Каримова, достаточно быстро испарился. Атаназар Арипов, в частности, отметил: «Если «Бирлик» останется настоящей оппозиционной силой, то никогда не получит регистрации при этом режиме». Это высказывание отражало довольно распространенное мнение, что при нынешнем режиме любая санкционированная партия станет еще одной проправительственной организацией наподобие уже существующих «политических партий».

Впрочем, президент Каримов до поры до времени продолжал демонстрировать готовность к «демократическим преобразованиям». В преддверии избирательной компании 2004-2005 года была принята новая редакция законов «О выборах в Олий Мажлис Республики Узбекистан» и «О выборах в областные, районные и городские Кенгаши народных депутатов», отменившая право местных представительных органов выдвигать кандидатов в депутаты парламента, что вроде бы должно было способствовать повышению роли политических партий. Однако вскоре произошли кровавые события в Андижане, поссорившие Ташкент с Западом. В стране началось очередное закручивание гаек. В частности, в 2008 году из страны был насильно выдворен Пулат Ахунов.

Оппозиция старая и оппозиция новая

Нельзя не отметить, что для режима Каримова всегда было выгодно отсутствие единства в рядах национально-демократической оппозиции. Причем раздробленность присутствовала не только внутри страны, но и в эмиграции. Отношения между руководством партий «Эрк» и «Бирлик», несмотря на сходство программ, всегда характеризовалось соперничеством, если не враждебностью. Эксперты отмечают, что на протяжении всех последних лет Мухаммед Салих с одной стороны и Абдурахим Пулатов и Пулат Ахунов с другой, даже оказавшись в эмиграции, не могли прийти к единому мнению ни по одной проблеме, несмотря на отсутствие значимых рычагов влияния на ситуацию в Узбекистане и резкое ослабление политических позиций внутри страны. Правда, во время «оттепели» начала нулевых годов вроде бы наблюдалась готовность лидеров партий «Бирлик» и «Эрк» к совместным политическим инициативам. Тогда Мухаммад Салих, например, заявил, что активисты обеих партий «всегда работали вместе и точно так же работают вместе и теперь». Примером такого сотрудничества стало, в частности, избрание в сентябре 2002 года Дайнова Ташанова председателем руководящего совета «Бирлика» в Кашкадарьинской области. После своего избрания Ташанов, член Центрального совета партии «Эрк», и призвал партии объединиться.

Подобные призывы раздавались и позже, раздаются и до сих пор. Но безрезультатно. После андижанских событий Салих выступил за сотрудничество с исламской оппозицией, заявив при этом о необходимости перехода к более радикальным методам борьбы, не исключая и вооруженного восстания. Лидеры партии «Бирлик» категорически отвергли возможность взаимодействия с исламистами, настаивали на исключительно мирных методах и обвинили Салиха в отказе от идеи построения в Узбекистане светского, демократического и правового государства. Салих отверг эти обвинения, подтвердив свою приверженность демократическим принципам, и, в свою очередь, обвинил лидеров «Бирлик» в коллаборационизме по отношению к диктаторскому режиму.

С каждым годом полемика становилась все острее и непримиримее. В апреле 2011 года Салих сообщил о создании на базе «Эрк» Народного движения Узбекистана (НДУ), которое заявило: «Происходящие в арабских странах события показывают, что эра свержения диктаторских режимов мирными методами закончилась». Со своей стороны лидеры «Бирлика», в частности, Пулат Ахунов, утверждали, что в «новую организацию вошли все происламские организации, созданные узбеками, проживающими за рубежом», и она по существу является филиалом партии «Хизб ут-Тахрир», пропагандирующей «антидемократические идеи». Пулатов, отметив, что отныне «Бирлик» является «единственной демократической оппозиционной партией Узбекистана», призвал «ни при каких условиях не сотрудничать или поддерживать действия исламской оппозиции». Наконец, совсем недавно, в январе 2014 года, появилось еще более жесткое заявление НДУ насчет того, что «свергнуть режим Каримова можно только при помощи четко организованной вооруженной борьбы, однако трусы из так называемой светской оппозиции этого не понимают».

В целом же, по мнению специалистов, проблема «традиционных» оппозиционных партий состоит не только в личностных противоречиях, но и в характерном для всех эмигрантов, долго находившихся за пределами родины, не слишком адекватном восприятии ситуации в стране. Кроме того, видимо, о себе дает знать проблема смены руководства.

Между тем, примерно с середины «нулевых годов» в Узбекистане началось формирование новой, «неэмигрантской» оппозиции. Проявлялось это, прежде всего, в правозащитной сфере, где весьма активно работало общество «Эзгулик». Ряд представителей бизнеса выступил в качестве инициаторов экономически ориентированных оппозиционных структур. В кооперации с частью региональных элит они приступили к созданию партии «Озод Дехконлар» («Свободные крестьяне»), ее лидером стала предприниматель Нигора Хидоятова. Эта партия, которая, правда, так и не добилась регистрации, стала ядром так называемой «Солнечной коалиции», предложившей весьма реалистическую и перспективную программу экономических преобразований, разработанную с помощью западных экспертов. В 2004 году заявило о себе политическое движение «Бирдамлик» («Солидарность»). Его лидер, бывший фермер Баходир Чориев провозгласил целью движения ненасильственное отстранение от власти Ислама Каримова и вскоре прославился весьма экстравагантными акциями протеста.

Имелись определенные ожидания, что новым оппозиционным силам удастся хоть как-то активизировать политическую жизнь в Узбекистане в плане ограничения всевластия бюрократии через самоорганизацию граждан. Тем более что вскоре наступила очередная «оттепель», и Каримов опять начал «сигнализировать» о возможности либерализации.

К примеру, 12 ноября 2010 года он предложил такую законодательную новацию: выдвижение кандидатуры премьер-министра партиями, набравшими наибольшее количество мест в парламенте. Как заявил президент, «кандидатура Премьер-министра считается утвержденной, если за нее будет подано более половины голосов от общего числа соответственно депутатов Законодательной палаты и членов Сената Олий Мажлиса Республики Узбекистан». Соответственно, депутаты получают право объявить вотум недоверия премьер-министру в случае ненадлежащего исполнения им своих обязанностей. Тем самым президент как бы решил добровольно отдать часть своих полномочий народным избранникам. До этих пор состав правительства формировался президентом, кандидатура премьера лишь рассматривалась и утверждалась палатами парламента по представлению главы государства. Министров также ранее утверждал президент по представлению премьер-министра. Соответственно, недоверие главе правительства мог выразить только президент.

Правда, в искренность намерения Каримова открыть «новый этап в демократизации страны» мало кто поверил. И действительно, парламентские выборы в конце 2009 года прошли без участия оппозиции. Либерально-демократическая партия подтвердила свой статус новой «партии власти», получив 53 мандата, «левой» НДП достались 32 места в нижней палате, «Миллий тикланиш» - 31, «Адолат» - 19, Экологическому движению Узбекистана (ЭДУ) — 15. Никто не сомневается, что парламентские выборы в декабре 2014 года пройдут по той же модели. Тем более что Каримов вновь подкрутил гайки и расправился уже с «новой» оппозицией: летом 2012 года под угрозой ареста Узбекистан была вынуждена покинуть лидер «Озод дехконлар» Нигара Хидоятова. Баходира Чориева, после угроз семье и физических «воспитательных» мер, в первый раз выдавили из страны еще в 2004 году, а потом еще несколько раз просто не пускали в Узбекистан. Правда, это не помешало ему, практически единственному из оппозиционеров, вести в Узбекистане активную политическую кампанию, привлекая сторонников неординарными акциями (он намерен организовать и возглавить «бархатную революцию»). Впрочем, ряд оппозиционеров считает Чориева либо проектом Каримова, либо просто соискателем американских грантов.

Понятно, что режим Каримова не способен к эволюционным трансформациям, а потому светской оппозиции надеяться на какую-то либерализацию не приходится. Однако не исключено, что нарастание исламистской угрозы в условиях «биологически» предопределенных перемен в высшем руководстве страны заставит правящую бюрократию, скорее всего, уже после Каримова, усилить поиски некой страховочной оппозиционной альтернативы. А это, в свою очередь, может способствовать реальному возвращению национал-демократов на политическую арену. Вместе с тем, как свидетельствует опыт «арабской весны», инициированной «продвинутой», светски ориентированной частью арабских социумов, такое возвращение может произойти и при реализации революционного сценария. Тогда, видимо, возможны альянсы, пусть и тактические, узбекских «демократов» с исламистами, в первую очередь с умеренными. В любом случае, учитывая характер современного узбекского общества и наличие в нем достаточно значимых «продвинутых» слоев, можно прогнозировать активизацию национал-демократического сегмента политической жизни Узбекистана.

Михаил Калишевский

Международное информационное агентство «Фергана»