Александр Николаевич Черепенин умер в 1986 году в Фергане, где жил с 1949 года. На фронт его призвали в июне 1941 года из Коканда, он попал в кавалерию - и досталась ему киргизская лошадка по кличке Бравый - кургузая, покрытая длинной шерстью, «чисто медведь». После ранения Александр Черепенин оказался в артиллерии, был серьезно ранен в ногу под Сталинградом. И на этом его война, с одной стороны, закончилась - а с другой, продолжилась на всю жизнь, потому что раны постоянно открывались, и он раз в году ложился в госпиталь. Его дочь передала «Фергане» скупые воспоминания отца о войне, которые мы с благодарностью печатаем.

23 июня 1941 года, гуляя в парке Культуры и отдыха в городе Коканд, я обратил внимание на скопление народа у столба, где висел репродуктор. В 10 часов вечера передавалось по радио сообщение о нападении гитлеровской армии на Советский Союз. Музыка смолкла, и на всех гуляющих в парке сообщение о нападении подействовало ошеломляюще.

По мобилизации я был направлен в город Сталинабад, ныне Душанбе, где формировалась 21-я горно-кавалерийская дивизия. В своем подразделении я был назначен химическим инструктором. До мобилизации я состоял на учете как артиллерист в звании командира орудия. Полковую школу окончил в 1931 году в городе Витебск в 81 артиллерийском полку, и как попал в кавалерию – непонятно.

25 июля 1941 года нашу кавалерийскую дивизию направили на московское направление Центрального фронта. Вооружение у нас было: винтовки, клинки, противогазы, и дополнительно выдали нам по пять термитных патронов - вероятно, для поджога самолетов противника. Вот и все вооружение.

В нашей кавалерийской дивизии, в основном, были ирландские лошади, стройные, красивые. Мне же, единственному, дали горную киргизскую лошадь небольшого роста с густой мохнатой шерстью – чисто медведь, - и кличку ей почетную дали – «Бравый»: то ли оправдывала свое назначение, то ли для смеха…

На вокзал, где нас должны были погрузить в вагоны, мы двигались по улицам города, и меня на моей лошади втиснули в середину, чтобы я не выделялся. Солдаты, глядя на меня и мою лошадь, смеялись до слез и говорили: зачем такую «образину» взяли в армию?..

На коне под бомбами

На фронте мой конь Бравый показал себя отличным скакуном-бегунцом: не боясь морозов и разгребая копытами снег, доставал трассу - тогда как иранские лошади дохли как мухи. Коммуникации были отрезаны, фураж не подвозили.

Не доезжая до Москвы, под второй Рязанью нас бомбили, в результате два вагона от эшелона были разбиты. По рассказам командования, было много убитых и раненых.

На станцию Подсолнечная мы прибыли ночью и начали разгружаться. Первое время мы находились во «втором эшелоне», в бои не вступали. Переезжая многие населенные пункты, мы не знали их названий, т.к. днем и ночью мы находились в лесах - в укрытиях. Командование, в основном, размещалось в близлежащих деревнях.

В конце августа 1941 года наша 21-я кавалерийская дивизия в составе 16-й армии находилась, в основном, на Волоколамском направлении.

Наш батальон находился в лесах, примерно в пяти километрах от населенного пункта.

В 10 часов утра была подана команда всем кавалерийским частям выстроиться на асфальтовом шоссе колонной в четыре лошади. Батальоны были выстроены как на парад. Раньше мы галопом, небольшими частями перебегали по полю из леса в лес. А этот новый маневр был нам неизвестен.

И тут произошло неожиданное. Не успели мы отъехать с полкилометра, как в ярком солнечном свете на небе появилась армада немецких самолетов, их было не менее шестидесяти. Тут же раздалась команда: «Воздух! Врассыпную!» Немецкие самолеты с включенными сиренами начали бомбить и расстреливать из пулеметов наши части. Гул и вой нас ошеломили. Я дал шпоры коню и галопом полетел в противоположный лес, который находился в полутора километрах от нас. Вот тут-то мой конь Бравый и показал… Я летел как пуля, оставляя позади на большом расстоянии отставших кавалеристов. Когда настиг намеченной цели, то от веток и кустов был весь исцарапан, лицо в крови. И у меня, и у остальных пятнадцати кавалеристов волосы стояли дыбом от страха, в глазах помутилось - мы же были молодые, в боях еще не участвовали. Это было наше первое крещение.

Около часа мы находились в исступлении, не могли опомниться. Когда постепенно страх прошел, мы начали думать: куда ехать? С нами оказался взводный, который предложил ехать на прежнее место - в лес, откуда мы и выехали, и найти штаб батальона.

Возвращаясь по полям после бомбежки, мы видели множество убитых людей и лошадей, окровавленные тела, разбитые головы… У нас удвоился страх - эти люди, ни в чем не повинные, были убиты то ли из-за ошибки, то ли из-за вредительства нашего командования.

Через день нас собрали с батальоном - не более 100 кавалеристов - и в дальнейшем передали другому эскадрону.

На всех московских направлениях жутко было смотреть, особенно ночью, на зарево пожарищ. Немцы сжигали села и города, забирали скот и имущество. Не успевшие эвакуироваться отходили в сторону Москвы с узлами, детьми, стариками - вместе с ними шли по тракту раненые, вышедшие из окружения, направляясь в санбаты и на новое формирование частей. Переезжая на новые рубежи через сгоревшие дотла селения, мы зачастую задыхались от гари.

В 1941 году, особенно в начале войны, была неразбериха, и командный, и рядовой составы были еще не обстреляны в боях. Зачастую паникеры выкрикивали, что впереди идут немецкие танки - и все скрывались в укрытия, кто куда.

Только к концу 1941 года, когда стали выдавать бутылки с горючей смесью и научили ими пользоваться, мы стали отражать и сжигать немецкие танки.

Наша кавалерийская дивизия, как и остальные кавалерийские части, в основном передвигались в районах наших тылов. Спешивались и принимали частичные схватки с врагом, производили разведку и т.д. В этой войне кавалерия сыграла немаловажную роль.

Из кавалерии - в артиллерию

В начале января 1942 года я получил ранение в руку. Ранение было незначительное, но все же пришлось пролежать в санбате города Дмитрова 12 дней. За этот период мой батальон ушел от города, и мне после выхода из санбата пришлось обратиться к коменданту города. Сначала он настаивал, чтобы я догнал свою часть, но я упорно твердил, что я артиллерист и прошу меня направить на формирование артиллеристских частей. Тогда меня и многих других солдат направили на станцию Кунцево, где формировался 416 отдельный пулеметно- артиллерийский дивизион. Командиром роты у нас был Шеповалов, командир батальона Копылов, политрук Енин. С этим командирским составом я и закончил войну.

Вооружение у нас было, в основном, трофейное. Пушки - немецкие, 37-милиметровые противотанковые. Со ста метров пробивали 100-миллимитровую броню. Дальность полета снаряда составляла 1600 метров.

Со станции Кунцево нас для обучения и подготовки направили в бывший военный лагерь, который был где-то под Москвой, и мы там обучались 1,5 месяца.

Мы стреляли по движущимся фанерным танкам с расстояния не меньше 1000 м. В период учения я в роте занял первое место по стрельбе и знанию материальной части. Меня перевели в должность старшего сержанта, и во время боев в Сталинграде я уже был комбатом.

Сталинград

После долгих пеших переходов нас погрузили в поезд и направили в сторону Сталинграда. 6 августа 1942 года мы прибыли в город на станцию Камышино (150-180 км от Сталинграда). Мы выгрузились, и в пять утра мы уже загружались на американские машины - «Студебеккеры». Уже в тридцати километрах от Сталинграда был слышен гул артиллерийских снарядов и пулеметов. Подъезжая к городу, мы спешились и километра два тащили орудия к селению Красная свобода на правый берег реки Волга. Закрепились мы в небольшом лесу. Часов в девять вечера по нашей роте с левого берега немцы открыли бешеный минометный огонь, в результате боев у нас разбило пушку и убило часового.

После прекращения огня наши бойцы заметили на высоком дереве фонарь, светивший в сторону Сталинграда. Это, видимо, и дало немцам нас обнаружить и открыть ураганный огонь.

Огонь немецкой артиллерии и минометов по городу и окрестностям не прекращался… Около сотни немецких самолетов бомбили 64-ю и другие переправы, бомбили баржи, на которых переправляли раненых бойцов. От гула снарядов и воя сирен самолетов дрожала земля. Потери наши были очень велики, и все же мы сдерживали натиск противника. Мы были переданы 62 Армии генерала армии Чуйкова.

До сентября 1942 года мы держали оборону левого берега реки Волги. В конце сентября мы переправились на островок Волги, а оттуда на правый берег и заняли оборону в разбитых многоэтажных зданиях, что правее элеватора и недалеко от 64 переправы.

Мы включились в бой, так как немцы находились почти рядом с нашим зданием. Мы артиллерийским огнем уничтожили их амбразуры – укрытия, где и находились немцы. Мы стреляли со 2 и 3 этажей - пробивали пробоины в здании для установки орудий.

В октябре мы полностью уничтожили здание офицерской столовой, много дотов и снайперских точек. За уничтожение неприятельских укрытий я и ряд бойцов были представлены к правительственной награде.

29 января 1943 года в два часа дня при штурме Сталинграда я был ранен в правую ногу разрывной пулей - снайпер засек меня, когда я менял часовых около орудия.

Черепенин Александр Николаевич, 10.06.1909 - 26.10.1986. Умер в Фергане, где проживал с 1949 года.

P.S.Дочь Александра Николаевича Черепенина, передавшая «Фергане» воспоминания отца, рассказала: «Отцу хотели ампутировать ногу, но нашелся хороший врач, который смог ногу сохранить, и папа был благодарен ему до конца жизни, часто вспоминал этого врача, особенно на празднике Победы среди своих однополчан и друзей, когда говорили о войне. Папа тогда провалялся в больнице около восьми месяцев, затем через месяц-два снова попал с той же ногой в больницу и еще пролежал около трех месяцев. Насколько я помню, две раны на ноге постоянно открывались, и папе хотя бы раз в год, но приходилось лежать в больнице.

И однажды я сказала, что обязательно найду эту девушку и поблагодарю ее за отца, - и надо было видеть счастливое папино лицо после этих моих слов. Наверное, я задавала этот вопрос до самого моего взросления, - и папа всегда отвечал мне одно и то же. А потом спрашивал: а зачем тебе это? И я снова и снова отвечала, что найду эту медсестру. Потом я поняла - папе было приятно вновь и вновь слышать мой ответ.

Международное информационное агентство «Фергана»

8 мая в поселке Жымпиты Западно-Казахстанской области Казахстана были задержаны четверо подозреваемых в покушении на журналиста газеты «Уральская неделя» Лукпана Ахмедьярова. Источники издания, в котором работает известный журналист, подтвердили эту информацию.

Самые старшие из подозреваемых, сообщает газета, - 1990 и 1991 года рождения; двое других - 1995 года рождения, они еще учатся в школе. По словам источника, в покушении признался пока лишь один из задержанных, но и тот не назвал заказчика, сообщив, что нападение – их личная инициатива.

Вычислить нападавших удалось благодаря тому, что один из парней проболтался о случившемся друзьям, после чего по поселку поползли слухи, на что немедленно среагировал участковый и сообщил оперативникам.

Сам Лукпан Ахмедьяров считает, что новость о поимке злоумышленников оказалась поспешной. Журналист рассказал, что звонил следователю, ведущему это дело: «Я поинтересовался, почему о такой важной новости я узнаю в последнюю очередь, да еще из средств массовой информации? И вы знаете, следователь буднично ответил, что никаких новостей у него для меня нет…».

Тем временем в тот же день, а именно 8 мая 2012 года, в городе Уральске было совершено вооруженное нападение на известного акына (народного певца) Бауржана Калиолла. Поведение нападавших было очень похожим на действия преступников, ранивших Лукпана Ахмедьярова.

Когда опальный народный певец вышел из машины рядом со своим домом, когда к нему подбежало трое парней в темных одеждах. Они выстрелили один раз из травматического пистолета и два раза ударили акына ножом. Впрочем, полученные раны оказались легкими и Бауржан Калиолл отказался от госпитализации.

По словам Бауржана Калиолла он не смог разглядеть лиц нападавших. Случившееся акын связывает со своим песенным творчеством, но конкретно никого не обвиняет. Бауржан Халиолла также не подал жалобу в полицию. «Однако кто стоит за этим нападением, я знаю. В последнее время мне угрожали, за мной следили», – сказал он репортеру радио Азаттык.

Международное информационное агентство «Фергана»

В Казахстане вот уже два года действует Закон «О профилактике бытового насилия». Однако, как и до введения закона в действие, проблема остается актуальной. Виной тому - несовершенство законодательной базы, а также традиции, негативно влияющие на правоприменительную практику.

О том, как соблюдаются и защищаются права женщин в Северо-Казахстанской области, о возможностях более эффективной работы упомянутого закона с руководителем общественного объединения «Центр поддержки женщин» города Петропавловск Алиной Орловой беседовал корреспондент «Ферганы».

- Какую именно поддержку ваш Центр может оказать женщинам, попавшим в сложную жизненную ситуацию?

- Центр поддержки женщин ведет свою работу по нескольким направлениям. Одно из первых, являющееся стимулом для создания нашего общественного объединения – это защита женщин от любого насилия и дискриминации. Теперь многие женщины знают, что насилие может быть не только физическим, но также психологическим и социальным, может выражаться в форме экономического давления. В Центре работают квалифицированные юристы и психологи, консультирующие всех обратившихся за помощью.

А вот помочь с трудоустройством мы, к сожалению, не можем. В период становления организации мы пытались оказывать подобную помощь, но зачастую сталкивались с завышенным ожиданием со стороны женщин в отношении зарплаты; нередко случалось и так, что на момент обращения за помощью женщины не работали уже несколько лет. О какой квалифицированной работе может идти речь?!

Также одним из основных направлений работы нашего центра является противодействие торговле людьми. Проблема весьма злободневна, так как Северо-Казахстанская область с трех сторон граничит с Россией. В этом направлении мы работаем уже тринадцать лет. Мы долго искали источники финансирования для открытия приюта для женщин - жертв насилия и торговли людьми, и в 2011 году при нашем Центре был открыт такой приют. Он предназначен для пострадавших женщин, попавших в сексуальное рабство и освобожденных в результате оперативных мероприятий правоохранительными органами. В приюте одновременно могут проходить реабилитацию 8 женщин.

Женщины, подвергшиеся домашнему насилию, также могут находить убежище в нашем приюте, но затраты на их проживание никем, к сожалению, не финансируются. Вообще, это серьезная проблема для всего Казахстана. Специально оборудованных убежищ для женщин, пострадавших от домашнего насилия, крайне мало.

- Насколько необходима женщинам, пострадавшим от «семейного» насилия, помощь юриста?

– Практически во всех случаях необходима помощь юриста. Ведь кроме законов существует и правоприменительная практика, которой женщины почти не знают. Они обычно находятся под влиянием стереотипов, главный из которых - «не выносить сор из избы».

Не так давно в городе Петропавловске произошел случай, наш Центр помогал пострадавшей женщине. Муж запер ее в их комнате в общежитии и три дня в пьяном угаре жестоко избивал, используя все, что попадалось под руку, а после этого отправил ее в магазин за пельменями, где она потеряла сознание. Травмы были столь серьезные, что пришлось делать внутричерепную операцию. Представьте себе наше удивление, когда на процессе от судьи мы слышим следующие вопросы потерпевшей: «А может, вы сами дали мужу повод? А может быть, вы гуляли или что-то еще?». Неизвестно, какое решение он бы вынес, если бы адвокат, которого нанял наш Центр для защиты прав и интересов этой женщины. И это тоже довольно стереотипный подход.

- А сколько женщин обращается к вам с подобными проблемами?

- Каждую неделю на «горячую линию» телефона доверия в нашем Центре поступает по пять-шесть звонков от женщин, нуждающихся в помощи. Конечно, не всем необходима неотложная помощь, кому-то нужен только совет, но есть множество случаев, когда требуется срочное вмешательство правоохранительных органов и общественности. Таких женщин мы связываем с полицейским подразделением по защите женщин от насилия, в партнерстве с которым мы работаем более 13 лет.

- А какие категории женщин ищут у вас помощи?

- Если говорить о тенденциях, то было бы неправдой сказать, будто от домашнего насилия страдают только малообеспеченные женщины. Увы, даже образованные, обеспеченные и состоявшиеся в профессии женщины от него не застрахованы.

А относительно национального состава обратившихся можно сказать, что в начале нашей работы в Центр обращались в основном русские женщины. Сейчас ситуация значительно изменилась, в последние годы процент обратившихся казахских женщин стал гораздо выше. Но этот процесс можно объяснить демографическими изменениями, происходящими на территории Северо-Казахстанской области, связанными с большим притоком казахского населения из других регионов, в том числе и с юга.

- Оралманы тоже к вам обращаются?

– Да, их семейные проблемы ничем не отличаются от проблем коренного населения. В нашем регионе им приходится туго, процесс ассимиляции очень сложен, так как наш климат весьма суров для репатриантов из стран с более мягким климатом - Узбекистана, Таджикистана, Каракалпакии, Монголии. Кроме того, оралманы, в большинстве своем, составляют довольно замкнутые сообщества, тяжело идущие на контакт с коренными представителями этноса, живущими по соседству. Будем надеяться, что следующему поколению репатриантов, выросшему на казахстанской земле, будет значительно легче.

- Приток выходцев из южных регионов, более исламизированных, создает какие-то проблемы для местных женщин?

- Атмосфера в обществе, конечно, постепенно меняется. И появляются представители радикальных религиозных течений, которых еще несколько лет назад просто не было заметно. Даже в Петропавловске бывали случаи, когда женщин под угрозой увольнения заставляли на работе носить хиджаб, одеваться так, как в представлении их работодателей «предписывают» религиозные традиции, хотя казашки исторически никогда хиджабы не носили.

В одном из крупных охранных агентств нашего города, рекламу которого можно везде увидеть, руководством был введен дресс-код, предписывающий ношение хиджаба всему офисному персоналу женского пола.

Кроме того, в город приезжает немало жителей Турции, Азербайджана, Чечни. Если местная девушка выходит замуж за представителей этих национальностей, то у нее появляются определенные ограничения и в одежде, и в поведении.

- Вы принимали участие в разработке действующего в Казахстане Закона «О профилактике бытового насилия». Насколько он, с вашей точки зрения, эффективен?

- Представители общественности очень серьезно подошли к разработке закона, в ходе работы над ним мы проводили анализ соответствующих нормативных актов США, Израиля, Европейских стран. Вся обработанная информация вместе с нашими пожеланиями была передана разработчикам закона в МВД, но, к сожалению, по причинам частой ротации кадров, оказалась мало востребована. Закон от 2009 года, на мой взгляд, оказался «сырым». И, хотя официальная статистика свидетельствует о снижении случаев домашнего насилия после принятия данного закона, не стоит забывать, что большинство женщин, подвергшихся домашнему насилию, в полицию предпочитают не обращаться, а отсюда вывод: подобных преступлений гораздо больше, чем фиксируется.

За два года работы Закона уже появились конструктивные предложения по его улучшению. Например, нужна норма о выдворении насильника вне зависимости от того, кому принадлежит жилье, то есть, не пострадавшая жена должна с детьми прятаться по подъездам, а именно тот, кто распускал руки, должен быть выдворен из помещения.

Также в действующем законе есть понятие «защитное предписание», то есть, запрет на новый контакт насильника с жертвой. Но беда в том, что сейчас этот защитный ордер имеют право подписать начальник ГУВД или РОВД. А если семейная драма разыгрывается в выходные, и их элементарно нет на месте? Этот список можно продолжить.

Женские неправительственные организации подготовили ряд поправок в Закон «О профилактике бытового насилия» и предоставили их на рассмотрение в парламент, но именно в это время парламент «скоропостижно» объявил о самороспуске. В январе текущего года был сформирован новый состав парламента и нам остается только надеяться, что для такого важного документа у депутатов нового созыва скоро найдется время.

- Ваша деятельность как-то поддерживается государством?

- Основная статья нашего финансирования - это иностранные гранты. Отрадно отметить, что уже несколько лет государство взяло на себя обязательство частично финансировать краткосрочные социально-значимые проекты.

К тому же правоохранительные органы на местах понимают, что без поддержки общественности полиция самостоятельно не способна снизить уровень домашнего насилия.

Беседовал Алексей Василивецкий

Международное информационное агентство «Фергана»