Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
  Все выпуски  

Служба Рассылок Городского Кота


Служба Рассылок Городского Кота
Русский Журнал. Круг чтения
Все дискуссии "Круга чтения"
Новости Электронных Библиотек
Альтернативная книга на завтра
http://russ.ru/krug/kniga

Борис Кузьминский

Преддверие отчизны

Норман Мейлер. Американская мечта / Пер. с англ. А.Славинской и В.Топорова. - СПб.:
Амфора, 2000.

Наконец ступени кончились, и они очутились перед большою медною дверью. Толстый швейцар
молча ее отворил, и несколько слуг в блестящих ливреях проводили их через переднюю;
один лакей спросил, как об них доложить, и Руневский увидел, что у него изо рта выходит
огонь.
"Упырь"

Состояние бардо Хониид полностью подобно намеренно вызванному психозу.
К.Г.Юнг

Dream в заголовке романа переводится двояко: мечта, сон. Тогдашний творческий метод
Мейлера трактуется критикой однозначно: сатирический гротеск. Карикатура на захворавшее,
синхронно захромавшее за катафалком Кеннеди общество.

Сорокатрехлетний Стив Роджек, герой войны, доктор философии, профессор престижного
университета, ведущий популярной телепрограммы, задушил жену. В первой главе. Абсолютно
неожиданно для автора - если верить автору. Инсценировал самоубийство жены, вступил
в схватку с законом, с капиталом, с мафией, со всей Америкой разом. И победил. Тигр
среди гиен.

Странная схватка. Правила нестандартны. В мире, обступающем Роджека, важней всего
не капитал и мафия, а запах и свет. Запах того или иного существа сильнее видимости,
он за единый миг откроет вам прошлое, будущее, его и ваше. Телепатия обычна, как
телефон. Мыслью можно ранить, точно пулей; можно приласкать, точно подушечкой пальца.
Контакт сознаний осуществляется молниеносно, на какой угодно дистанции, "и если
вдруг случается убийство, крики и плач проносятся по рыночным площадям сновидений".

Фиолетовые, багровые, сине-зеленые блики скользят по мужским скулам, по женским волосам.
Цвета американского неона? Цвета, в тибетской книге "Бардо тодол" названные
атрибутами загробной области Хониид. "Это больше походило на то, что я умер,
сам того не заметив". Местные обитатели куда чаще, чем повседневные люди, рассуждают
о богах и дьяволе. И любому как-то подозрительно скоро отыскивается мифологический
прототип.

Сатана: утробная Дебора, супруга Роджека. Ангелы: полицейские, изнуренные и хлопотливые,
будто набитые электроникой механизмы. Суккуб: служанка Рута, этакая Геллочка, засовывающая
к себе в лоно всю пятерню, до запястья. Бес: негритянский певец Шаго, как на канате,
балансирующий меж тусостью и жестокостью.

Эльф. Пока Шерри спит, на ее лице меняются маски возрастов, характеров, настроений
и душ. Она - то, чего вы от нее ожидаете; она непременно солжет вам, но неприятностей
не доставит. Солжет во спасение; например, скажет, что именно с вами впервые испытала
оргазм. На самом деле у нее не может быть ни детей, ни оргазмов; эта девушка - просто
посох, щуп, поначалу единственная опора для тех, кто сюда эмигрировал. В ее облике
устойчивы лишь зеленоватые круги под глазами: посох устал.

Архангел. В США редкая культовая книга обходится без трогательной сцены с девочкой-подростком.
Типовая декорация - отроческая постель, уютный конус настольной лампы - возникает,
как правило, ближе к финалу, но не в самом финале. Герой уже намыкался, настрадался,
изверился, но еще не совершил последнего подвига, и перед этим подвигом причащенье
невинностью, свежестью - обязательный ритуал. Однако блаженство, охватывающее Роджека
в комнате падчерицы, совсем иного рода, нежели то умиление, с каким Холден рассматривал
сонные слюнки Фиби. Дейрдре - не утешительница, а вещунья; в ней нет ни капли наивности,
ее устами говорят предельные тайны: "Ты еще ни разу не жил на земле... Люди
с молодыми душами испытывают страх, потому что не знают, суждено ли им родиться на
свет еще раз".

Стиву - не суждено. Неопытная душа, он никогда не поднял бы руки на Дебору; вопреки
коварной видимости текста, он не убивал свою супругу. Потому что несколькими страницами
раньше убил себя. Повинуясь воле автора, вдумчивого исследователя эзотерических учений.
Три дня полнолуния в романе Мейлера - первый посмертный период души. Тибетские мудрецы,
конечно, описывали междумирье, где трое суток скитается умерший, совсем иначе. Но
и Америка - не Гималаи.

Ты стоял на чужой террасе, бывший солдат, бывший ученый, бывший плейбой, когда свет
громадной луны превратился в голос и ты услышал свой приговор. Возраст не измеришь
количеством прожитых лет. Время поражения наступает вдруг, будто раковый метастаз;
ты еще собираешься сочинить новую книгу, дождаться новых весен, ощутить, как дышит
под одним с тобой одеялом новая нежность - моложе, старше, лучше, хуже, чем ты. И
вот, пьяный, стоя на чужой террасе, ты чувствуешь, что отпущенный тебе импульс иссяк.
Потом сколько угодно заговаривай себе зубы, кляни власть, изощренно забывай, спасайся
от правды. В ту миллисекунду ты постиг ее без прикрас. Это и есть суицид, "пустынная
равнина под бледным светом сновидения, и кто-то окликает тебя тихим голосом на ветру".
"Иди, - сказала луна, - Прямо сейчас http://russ.ru/krug/vybor/info92.html#kn9";.

Ему почудилось, что он сумел не подчиниться. Пунцовая звезда взорвалась на мостовой,
а Роджек думал: я перелез через парапет обратно, я болтаю с хозяином, спускаюсь по
лестнице, звоню жене, убиваю жену, выбрасываю жену из окна. Не было невесомости,
заоблачного сиянья, мама и папа не вышли его встречать, не грянули с четырех сторон
света звероголовые боги. Вокруг клубилась реальность, невероятно похожая на ту, которую
он оставил. Только с освещением что-то случилось. Только каждый встречный прямо или
косвенно сознавался, что мертв. Только голову окутывал призрачный полуобморок, и
любую мысль, любую эмоцию приходилось пришпоривать и ломать.

В заключительной главе Роджек еще раз пройдет по парапету на 30-этажной высоте, страшась
и желая сорваться, интуитивно стремясь к полноценной гибели, что дает шанс родиться
заново, - к бардо Сидпа. Но очередная мелкая нежить делает вид, что подталкивает
его - и тем спасает, не дает разбиться вдребезги о вороненую мостовую Хониид, протиснуться
из прихожей в хоромы. Бесы всегда притворяются, что хотят погубить нас, а на поверку
- хранят: им выгодно, чтобы мы оставались в пространстве их досягаемости. Из последнего
абзаца ясно, что и Шерри, которую мимо Стива недавно пронесли на носилках мертвой,
продолжает существовать. С ней можно поговорить по телефону. Здесь так просто не
умереть. Отсюда так просто не улизнуть.

И скоро он начнет привыкать, он всерьез станет думать, что эта реальность - жизнь.
Всамделишный экспресс уносит Роджека в глубь континента, на окраины мира-прожилки.
Жара ежечасно усиливается, точно газовый вентиль под сковородкой откручивают до упора,
через упор.

Ломаный, пришпоренный слог: "...словно опьянение было поездом, бешено мчащимся
во тьму, а я сидел на скамье против его хода и все дальше и дальше удалялся от некоего
пламени на горизонте, и с каждым мгновеньем все более и более нарастал шепот, который
слышишь в тоннеле, ведущем к смерти". Не вполне американская манера, даже если
учитывать Мейлерово стилистическое пижонство. Виктор Топоров в русском варианте дожал,
подбавил слезы, надрыва, сбивчивой тавтологии. Так бывает, если переводчик любит
текст чуть сильнее, чем переводчику положено. Если чувствует, что книга, вышедшая
за океаном 35 лет назад, говорит о его индивидуальном здесь и теперь куда красноречивее,
чем книги, выходящие здесь и теперь.

Врат не уберегут - ведь в огне растекся засов.
Дикое пламя Небо, Землю и Душу пожрет.
Уильям Блейк. Америка: Пророчество. Перевод В.Топорова

Поиск по РЖ
Приглашаем Вас принять участие в дискуссиях РЖ или высказать свое мнение о журнале в целом в "Книге отзывов"
© Русский Журнал. Перепечатка только по согласованию с редакцией. Подписывайтесь на регулярное получение материалов Русского Журнала по e-mail.
Пишите в Русский Журнал.

http://subscribe.ru/
E-mail: ask@subscribe.ru

В избранное