Служба Рассылок Городского Кота

Русский Журнал. Круг чтения
http://russ.ru/krug
----------------------------------------------------------------------------
Все дискуссии "Круга чтения" http://russ.ru/forums/msg/936/936.html
Список рубрик РЖ http://russ.ru/journal/archives
Поиск по РЖ http://russ.ru/search
----------------------------------------------------------------------------

Аркадий Драгомощенко

(A) rose is (a) rose (1)

Константин Вагинов. Полное собрание сочинений в прозе. Изд-во 
"Академический Проект". СПб, 1999. 590 стр.; автор предисловия Т. 
Никольская; примеч. Владимира Эрля и Т.Никольской; художник Юрий 
Александров.

Без преувеличения можно сказать так - эту книгу ждали. Причин такого 
ожидания, по-видимому, не много. Чтобы не быть утомительно искренним, 
назову лишь желание некой полноты, порождающее по обыкновению миражи 
мифических библиотек и вовсе уж странные образы книг, поглощающих без 
остатка вселенные.

В действительности, подобное желание позволяет отметить иные предпосылки, 
иные предчувствия.

Говоря о возможности понимания текста, Рикер в какой-то из своих работ 
пишет (боюсь, я далек от точного воспроизведения цитаты), что возможное 
пространство смысла не беспредельно, что, возникая из неустойчивого 
значения самого слова, далее - значения слов в предложении, значений 
предложений в произведении, это пространство смысла в итоге может 
определиться лишь в горизонте некоего "жизненного" проекта писателя.

Не этот ли загадочный и одновременно весьма туманный "жизненный проект" 
понуждает текстологов, исследователей не без известной доли азарта 
заниматься поисками всегда недостающих, исчезнувших фрагментов, версий, 
разночтений, частиц - словом, материальных свидетельств, совокупность 
которых в конечном счете позволяет совпасть проекту жизненному с проектом 
академическим, не оставляя никакого зазора для сомнений, недостоверности, 
предположений, недоумений, наконец, для того же неясного ожидания. Что в 
нашем случае осуществилось вполне в издании "Полного собрания сочинений в 
прозе" Константина Вагинова, выпущенного в свет "Академическим проектом" 
per se.

Оглавление. Известные романы - "Козлиная песнь", "Труды и дни Свистонова", 
а еще "Бомбочада", "Гарпагониана", редакции, приложения, вставки, список 
иллюстраций, примечания. Что-то по причине тактической хитрости я упускаю. 
До поры до времени.

На 106 странице происходит пробуждение Кости Ротикова, которому приходит в 
голову мысль о невозможности в этой стране никакой "умственной роскоши". 
Тем не менее, том, залегающий в раме твердого переплета, говорит о 
совершенно противоположном.

Свидетельством тому является также вполне угадываемая серийность оформления
- слегка отталкивающий сфинкс, занявший место предшествующего (Петербург 
отнюдь не беден по этой части), вальяжного на книге Друскина, безо всякой 
связи с чем на ум приходят строки Тютчева:

Природа - Сфинкс. И тем она верней
Своим искусом губит человека,
Что, может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней.

Однако, если не загадка, то, скажем, некоторая неясность все же вселяет в 
меня неуверенность... Мое смущение еще более укрепляется, когда я думаю об 
особой привлекательности прозы Вагинова, о любопытстве, которое она вновь 
стала пробуждать у пишущих, и о том, что сугубо филологический интерес 
сменился иным - переходящим в нечто подобное смутному узнаванию увиденного 
некогда сновидения.

И в самом деле, так ли важно, что "Козлиная песнь" есть не что иное, как 
"роман с ключом", повествование, якобы обретающее свою значимость лишь в 
результате совпадения нумеров, вплоть до возгласа bingo?

Так ли насущно, что некто Пумпянский прекратил раскланиваться с автором 
после выхода романа в свет, тогда как его жена, etc. (см. прим.)... и что 
кто-то и впрямь на кого-то оказался похож, был прототипом еще кого-то, 
сообщая репликам, жестам разительное сходство в зеркалах геральдической 
конструкции, - или важно другое: а именно то, что, стремясь постичь истоки 
мира, его начала, начала самого языка, говорения, мы, одновременно с 
надеждой на это, осознаем обреченность нескончаемому возвращению к началу 
нескончаемого повествования?

Такое возращение катастрофично, критично, кризисно и стремится преодолеть 
себя в настоящем (как в категории времени, так и в неизбежной категории 
"реальности"):

"С помощью жертвы пошли они по следу Речи.
Они обнаружили ее вошедшею в слагателей гимнов.
Принеся ее, они разделили ее между многими."

(Ригведа, X, "Познание")

Город запустения/забвения, каким предстает "Петербург" (кавычки необходимы,
поскольку сам город являет собой отнюдь не прямой текст) в романе 
"Козлиная песнь", а точнее, повествование о забвении, поступательном 
исчезновении признаков, "ценностей", испарении самого вещества культуры, 
есть не что иное как "активная работа забывания, необходимая не столько для
завершения, сколько для расчленения, разъединения", - и, продолжу, для 
создания текста-вакуума, открытого возможности смысла как таковой.

Однако фрагментарность (frangere - часть незавершенного целого) - а в 
поэтических пьесах Вагинова она более явственна и концептуальна - к которой
стремится его письмо, вопреки ложным "соединениям", есть стратегия 
преодоления прежде всего линеарности времени, самой пресловутой 
"историчности", следовательно - привычного в ту пору настойчивого 
чередования "воздаяния" и "возмездия" в устройстве ума.

Впрочем, о символизме сказано больше, чем впоследствии пошло на него 
серебра.

Но дар Мидаса заключается не столько в том, чтобы изменять состав материи, 
сколько в опространствлении времени, его свертывании, проникновении в ядро 
времени как такового - в "сейчас".

"Звезда Вифлеема" (произведение, намеренно не упомянутое в перечислении 
позиций оглавления) и есть такое сейчас, угроза которого оказалась 
чрезмерной для писателя, знавшего вполне, что мир лишь переписывается, 
перечитывается, но ни последней, ни первой страницы никому не суждено 
открыть. А потому:

"<...> в Петербурге нет и не было туманов, он ясен и прост."

Свистонову же в его трудах и днях эта ясность дается в обыкновенном жесте 
признания самого факта ясности.

"Свистонов лежал в постели и читал, т.е. писал, так как для него это было 
одно и то же. Он отмечал красным карандашом абзац, черным - в переделанном 
виде заносил в свою рукопись, он не заботился о смысле целого и связности 
всего. Связность и смысл появятся потом."

Элегантность такого предположения доступна немногим. Но странное дело... 
"Полное собрание сочинений в прозе" оказалось для меня лишь чем-то вроде 
напоминания... Чего? Трудно сказать.

Возможно, доводилось находить ее, "прозу" (не в полном собрании) и ранее, и
в других местах, где, к примеру, в прозрачном мраке ночи Лида и кто-то еще
водили пальцами по кругам зодиака или кокаина... - la trasparentsia es 
todo lo que quedo (прозрачность единственное, что остается).

Вне всякого сомнения, желание увидеть в вагиновской текстуальности то, что 
хотелось краешком глаза увидеть в сегодняшнем дне, распаляло вожделение 
этой уже никогда не будущей книги.

Сегодня всегда другое. Сейчас мне явлено головокружительное разочарование в
самом литературном факте представления прозы Вагинова в целом. Не в факте 
явления, а в самой речи, языке, прозе, приеме, технологии.

И моя любимая, восхитительная вещь "Труды и дни Свистонова" беструдно 
растворяется в ненужной, застенчиво-запоздалой полноте проекта писателя, 
который к концу своих дней, как мне думается, становится себе ненавистен.

Черпая его словесность из распада преданий, случайных и неполных версий, 
изъятых из общего воздуха конечного века, мы были вынуждены опять-таки 
дописывать, переписывать, доживать эту прозу в ее великолепной пограничной 
ледяной несхватываемости, в нескончаемом исчезновении клоуна Свистонова. 
Клоуны, поэты и проститутки, подобно артиклям, необъяснимы и вызывают 
содрогание.

Когда же на прилавок легло "полное" "собрание" - аппетит пропал. Тот самый 
- petit "a".

Все оказалось известным, слегка ненужным, чуть скучным, разом с эпитетами, 
прилагательными, резкими инверсионными забавами автора и пр. - словом: "Не 
люблю я Петербурга, кончилась мечта моя".


Примечания:

(1) Мое отвращение к артиклям непостижимо.

----------------------------------------------------------------------------
Дискуссии рубрики "Круг чтения":
Творчество Виктора Пелевина
Эпидемия помешательства
Чей это портрет?
http://russ.ru/forums/msg/936/936.html

Книга на завтра http://russ.ru/krug/kniga/current.htm
Выбор Пушкина http://russ.ru/krug/vybor.htm
Чтение без разбору http://russ.ru/krug/razbor.htm
Новости электронных библиотек http://russ.ru/biblio

Авторы Русского Журнала. Досье http://russ.ru/journal/dosie

Гуманитарные ресурсы России http://russ.ru/info

----------------------------------------------------------------------------
Вы можете написать отзыв на каждую публикацию РЖ на сервере http://russ.ru 
или высказать свое мнение о журнале в целом в "Книге отзывов" 
http://russ.ru/forums/msg/945/945.html
----------------------------------------------------------------------------
(с) Русский Журнал. Перепечатка только по согласованию с редакцией.
Подписывайтесь на регулярное получение материалов
Русского Журнала по e-mail: http://russ.ru/subscribe/
Russian Journal   mailto:russ@russ.ru    http://russ.ru/