Русский Журнал. Круг чтения
http://russ.ru/krug
----------------------------------------------------------------------------
Все дискуссии "Круга чтения" http://russ.ru/forums/msg/936/936.html
Список рубрик РЖ http://russ.ru/journal/archives
Поиск по РЖ http://russ.ru/search
----------------------------------------------------------------------------
Ефим Курганов
(Хельсинкский университет)
Похищение (бегство) Лолиты
Лилит - первая жена Адама, которая соблазнила первого человека и убежала, и
отказалась возвращаться:
"Лилит была первой женой Адама: бог, сотворив Адама, сделал ему из глины
жену и назвал ее Лилит. У Адама с Лилит сразу же возник спор. Лилит
утверждала, что они равны, так как оба сделаны из глины; не сумев убедить
Адама, она улетела. В Красном море ее настигли три ангела, посланные богом.
Лилит отказалась вернуться..."
Набоковское стихотворение "Лилит" именно об этом - о том, как Лилит
соблазняет и неожиданно исчезает, и рай оказывается сном, сном Адама.
Ничего не знаю о знакомстве Набокова с еврейскими источниками или с книгами
типа Каббалы Папюса, но Гумилева-то он точно знал и любил. А Гумилев к
теме Адама и его первой жены обращался многократно.
Стихотворение "Ева или Лилит" Набокову не было известно. Но поэму "Сон
Адама" из книги "Жемчуга" он должен был знать, а в нем Ева двоится, из-под
"кроткой Евы" появляется другая, первая - "блудница", "лунная дева",
"чужая"; Адаму снится Лилит - непобежденная первая Ева.
У Набокова в поэме "Лилит" тоже действует своего рода Адам, хотя он и во
фраке. Во всяком случае, тема изгнания из рая явно присутствует в поэме и
особенно подчеркивается в финале ее.
Пребывание в раю оказывается полнейшей иллюзией. Нет возможности утешить
себя тем, что были страдания, но было и блаженство. Набоковский Адам не был
изгнан из рая - он не был в нем вообще; на этой ноте, собственно, и
завершается "Лилит":
... "Впусти же,
иначе я с ума сойду!"
Молчала дверь. И перед всеми
мучительно я пролил семя
и понял вдруг, что я в аду.
Не было даже мига блаженства. Даже краткого слияния, даже минутной гармонии
не было. Что же было тогда?
Произошло соблазнение во сне. Во сне Лилит соблазнила и бежала, даже во сне
не дав блаженства. Интересно, что Набоков очень точно в ходе создания
поэмы сюжетно следовал мифологической первооснове. Напомню, что по преданию
Лилит прежде всего опасна именно для спящих мужчин. Она (Лилит - Е.К.)
овладевает мужчинами против их воли с целью родить от них детей. Поэтому
Талмуд ("Шаббат" 151 б) не рекомендует мужчинам ночевать в доме одним;
Лилит является также мужчинам во сне.
В романе "Лолита" расставлены несколько иные акценты. Там Гумберту кажется,
что Лолита спит, он лелеет мысль об овладении ею во сне, но овладевают им
- Лолита соблазняет его, чтобы покорить и исчезнуть. Фактически и в
"Лолите", при всех отличиях этого романа от поэмы, воспроизведен миф об
Адаме и показан он опять-таки на ярком, пестром, жизнерадостном античном
фоне. Причем, воспроизведен во многом именно по поэме "Лилит".
Поэма строится на том, что героя соблазняет Лилит, а затем в миг, когда
блаженство кажется совсем близким, стремительно оставляет его, наказывая за
вожделение стыдом и болью.
Змея в змее, сосуд в сосуде,
к ней пригнанный, я в ней скользил,
уже восторг в растущем зуде
неописуемый сквозил, -
как вдруг она легко рванулась,
отпрянула, и ноги сжав,
вуаль какую-то подняв,
в нее по бедра завернулась,
и полон сил, на полпути
к блаженству, я ни с чем остался...
Потом этот мифологический мотив так отложится в рассуждении Гумберта (к
нему потом еще придется вернуться):
"Несмотря на всю изобретательность дьявола, схема была ежедневно та же: он
начинал с того, что соблазнял меня, а затем перечил мне, оставляя с тупой
болью в самом корне моего состава".
Интересно и то, что Набоков незаметно, не выделяя, не подчеркивая, но
все-таки прямо указывает, что для Гумберта главная именно Лилит, а не Ева.
Писатель неоднократно говорит в романе о Лилит, но имени не упоминает,
ограничиваясь словами ребенок-демон, но один раз все-таки поток умолчаний
прерывается - как бы вскользь, но тайна обнаруживается, как бы мимоходом,
но все-таки называется главный ключ к роману:
"... Как билось у бедняги сердце, когда среди невинной детской толпы он
замечал ребенка-демона, "enfant charmante et fourbe" - глаза с поволокой,
яркие губы, десять лет каторги, коли покажешь ей, что глядишь на нее. Так
шла жизнь. Гумберт был вполне способен иметь сношения с Евой, но Лилит была
той, о ком он мечтал".
Лолита для Гумберта есть напоминание о Лилит, воспоминание о Лилит. Это
тень, которая реальней и достоверней быта, как русско-парижского, так и
американского. Но кого же тогда Гумберт воспринимает как Еву?
Несомненно, Евой для него является Шарлотта, его законная жена, заботливая
(даже властно, тиранически заботливая), но нелюбимая и презираемая (даже
вызывающая отвращение, брезгливость), слишком связанная с ненавистным
уютом, со всем, что тленно, а бессмертная Лилит, та соблазняющая,
убегающая, недостижимая, - для Гумберта именно Лолита, и только Лолита.
Впрочем, сначала была еще первая жена (тоже своего рода Ева) - русская
Валерия, расплывчатая, инертная, кроткая. Она не смогла заменить его Ли
(его по-настоящему первую, его прото-Лилит), как не смогла заменить ее
властная и стремительная, арийская по духу и настроениям Шарлотта (Лотта).
Обрести гармонию "Гумочка", как писала Лолита, смог лишь в постоянном
влечении к соблазняющей и исчезающей девочке-демону.
Резко звучащее имя Лотта, за счет вкрапления чудодейственного сочетания Ли
и исчезновения нажимных двух тт, преобразилось в бессмертное уже теперь
имя, звучащее волшебной музыкой, - Ло-ли-та.
Итак, Набоков указал один раз, что Гумберт предпочел бы не Еву, а Лилит
(было это сделано в пятой главе части первой). В предпоследней главе
(тридцать пятой) второй части романа он развивает эту ассоциацию, доводя ее
до логического конца. Гумберт наводит пистолет на Куильти, выкравшего у
него Лолиту, и заставляет того читать вслух свое стихотворение, в котором
отождествляет себя с Адамом.
Круг замкнулся. Гумберт предпочел бы не Еву, а Лилит, и он - Адам.
Две автохарактеристики Гумберта (одна из первой, другая из второй части
романа) складываются в единую концепцию, явно имеющую мифологические
истоки. Кстати, когда Гумберт сравнивает себя с Адамом, он прежде всего
подчеркивает свою предельную оголенность, обнаженность:
Когда нагим Адамом я стоял...
А особенно подробно, живописно и, так сказать, сюжетно этот мотив был
развернут Набоковым в поэме "Лилит":
И вот теперь, в том самом фраке,
в котором был вчера убит,
с усмешкой хищною гуляки
я подошел к моей Лилит.
Через плечо зеленым глазом
она взглянула - и на мне
одежды вспыхнули и разом
испепелились.
Через импульс, полученный от поэмы "Лилит", в романе "Лолита" был развернут
мотив соблазнения и бегства Лилит от Адама. Но фактически этот мотив
оказывается рамкой, окаймляющей самый разнородный мифологический материал.
В "Лолите" показано не просто соблазнение и бегство, совершенное
девочкой-демоном, но еще и умыкание ее. Лолита убегает, но одновременно ее
похищают - она участвует в осуществлении заранее созданного сценария,
который представляет собой вариацию на тему мифа о похищении Зевсом Европы.
Зевс обернулся быком, похитил дочь финикийского царя Агенора и на своей
спине доставил Европу на остров Крит.
В романе К.К. (Клэр Куильти) гонится за Лолитой на красном "Яке" (и это
бычье начало в похитителе все время подчеркивается автором):
"...Передо мной предстала загадка Ацтеково-Красного Яка с откидным верхом,
совершенно заслонившая собой тему Лолитиных любовников".
И тут же, именно в связи с хозяином красного "Яка", поминается и Зевс:
"... Даже сумасшедший вряд ли был бы так глуп, чтобы предположить, что
какой-то Гумберт Второй жадно гонится за Гумбертом Первым и его нимфеткой,
под аккомпанемент зевесовых потешных огней".
Затем продолжается описание преследования:
"Никто не пытался втиснуться между нашей скромной синенькой машиной и ее
властительной красной тенью..."
"Ацтеково-красный як" воспринимается Гумбертом как Рок, и он бросает
попытки улизнуть от "красной тени":
"... Автомобиль двигался, казалось, только потому, что невидимый и
неслышный шелковистый канат соединяет его с нашим убогим седанчиком... И
все время я чувствовал некий маленький индивидуальный пожар справа от меня:
ее ликующий глаз, ее пылающую щеку".
Как видим, "красная тень" "Яка" была внутренне соединена с Лолитой.
В описание преследования Набоков включает рассказ о дикой грозе:
"Мы провели угрюмую ночь в прегадком мотеле под широкошумным дождем, и при
прямо-таки допотопных раскатах грома, беспрестанно грохотавшего над нами".
А вслед за описанием грозы на сцене является молния. Лолита и Гумберт
становятся зрителями спектакля по пьесе, один из авторов которой - хозяин
красного "Яка". Гумберт запомнил семь граций и еще... молнию. При этом
подчеркивается, что девочки-грации ему понравились, а вот молния нет:
"Право, не могу рассказать вам сюжет пьесы, которой нас угостили. Что-то
весьма пустяковое, с претенциозными световыми эффектами, изображавшими
молнию, и посредственной актрисой в главной роли. Единственной
понравившейся мне деталью была гирлянда из семи маленьких граций..."
Рассказ о грациях вводит упоминание о молнии как сюжетном нерве пьесы в
античный контекст. Детали поданы чрезвычайно скупо, но все же становится
очевидным, что пьеса по своему характеру неомифологична. Вообще спектакль
по пьесе Куилти явно соотносится с тем похищением, которое устраивает
владелец красного "Яка".
Так, в ходе повествования, фиксирующего похищение Лолиты, преследование ее
красным "Яком", связь Лолиты с "Яком", постоянно всплывают атрибуты Зевса -
похитителя Европы.
Итак, красный "Як", гроза (реальная и имитируемая, "играемая") - это
символы преследования. А затем бычья тема не исчезает, а только
преображается. В результате намеренной игры слов красный "Як" преследования
превращается в черный "Як" самого похищения:
"...Все было хорошо. Ясный голос сообщил мне вот что: да, все хорошо, моя
дочь вчера выписалась из больницы около двух часов дня: ее дядя, мистер
Густав, заехал за ней со щенком кокер-спаньелем, и приветом для всех, на
черном Кадили Яке..."
Через введение темы могучего и хитроумного преследователя, обернувшегося
быком, происходит еще одно соединение (уже не на уровне семантики, а на
уровне сюжета) еврейского мифа об Адаме и Лилит с элементами античного
мифа. Кстати, в поэме "Лилит" античность преподносится прежде всего через
детали быта, а в романе такие детали уже стали перемежаться с сюжетными
инсталляциями античности.
----------------------------------------------------------------------------
Дискуссии рубрики "Круг чтения":
Творчество Виктора Пелевина
Эпидемия помешательства
Чей это портрет?
http://russ.ru/forums/msg/936/936.html
Книга на завтра http://russ.ru/krug/kniga/current.htm
Выбор Пушкина http://russ.ru/krug/vybor.htm
Чтение без разбору http://russ.ru/krug/razbor.htm
Новости электронных библиотек http://russ.ru/biblio
Авторы Русского Журнала. Досье http://russ.ru/journal/dosie
Гуманитарные ресурсы России http://russ.ru/info
----------------------------------------------------------------------------
Вы можете написать отзыв на каждую публикацию РЖ на сервере http://russ.ru
или высказать свое мнение о журнале в целом в "Книге отзывов"
http://russ.ru/forums/msg/945/945.html
----------------------------------------------------------------------------
(с) Русский Журнал. Перепечатка только по согласованию с редакцией.
Подписывайтесь на регулярное получение материалов
Русского Журнала по e-mail: http://russ.ru/subscribe/
Russian Journal mailto:russ@russ.ru http://russ.ru/