"Новый мир", надо думать, все же главный из толстых (или толстый из главных?), - во всяком случае, единственный из бумажных журналов, чья сетевая версия опережает традиционную. За что ему большой почет. Едва август начался, а в сети уже сентябрьский "НМ".

Но мы поступим по справедливости - т.е. как со "Знаменем": поговорим вначале о шестом и седьмом, что уже дошли до подписчиков, а потом уж нагоним и воздадим должное.

"НМ", как бы там ни было, остается журналом литературным (или литературоцентричным) - в отличие от того же "Знамени", которое в силу западнических своих устремлений тяготеет к так называемой non-fiction. Суть здесь не в удельном весе собственно литературного отдела и не в его качестве, но в общем направлении контекста. Контекст "НМ" сосредоточен на литературном процессе, и лучший отдел здесь давно уже - литературно-критический.

Что до собственно литературы, то и здесь питерская составляющая заметна, особенно в # 7, который открывает Елена Шварц с привычно-шаманскими стихами; затем следует привычно бесформенный и длинный роман Александра Мелихова с лицейским названием "Нам целый мир чужбина" и неизменными пубертатно-чернушными откровениями в духе траченного молью "Метрополя". По трогательному постоянству тем (секс и евреи), ощущение такое, что, пиши Мелихов не романы, а, скажем, статьи, он бы звался Золотоносовым.

А в 6 номере был странный роман Анатолия Азольского о шпионах под названием "Монахи". Советские шпионы Кустов и Бузгалин в какой-то момент оборачиваются средневековыми монахами-алхимиками, братом Мартином и братом Родольфо. Кажется, они должны изобрести порох. Андрей Немзер объяснил, что роман Азольского - о том, как "человек, отдавая душу дьяволу, полагает себя служителем Высшей Справедливости".

Что касается "малой прозы", то здесь прежде всего следует говорить о посмертной публикации Сергея Залыгина "Бабе Ане - сто лет". Это короткий рассказ-аллегория о народе и власти:

"Себя сегодняшнюю, столетнюю, баба Аня не очень-то знала, не очень-то хотела и знать: какой всю жизнь была, такая и есть. Тимоша однажды сказал ей, что она - народ. Она, конечно, Тимоше поверила. Но что такое народ, так и не знала - деревня Сиднево, что ли? Так в Сидневе никто ни в жизнь не называл себя народом, разве что Яшка Огородников (глава сельской администрации и мелкий мздоимец. - И.Б.)".

Из "деревенской" по обличью, но городской по сути (вернее, "дачной": был такой жанр в русской литературе) прозы отметим "Летом в деревне" Вячеслава Пьецуха в 6номере.

Юбилей своего патрона, легендарного главного редактора "НМ" Александра Твардовского, журнал отметил подборкой из двух статей. Первая - под названием "Богатырь" - короткий отрывок из книги А.Солженицына "Угодило зернышко промеж двух жерновов". Это более всего памфлет, направленный против "освобожденных литераторов", "звонких приверженцев демократии", любимцев "привередливых элит", что "об искусстве широкодоступном... думают с отвращением". В свое время А.И. обличал здесь "вторую литературу Третьей эмиграции"; сегодня актуальна стала следующая "ужасная мысль: да не модель ли это и будущей "свободной русской литературы" в метрополии?". В последнем абзаце Солженицын призывает в союзники Твардовского, который, оказывается, всегда противостоял "наплыву художественной и национальной безответственности" и "обладал спокойным иммунитетом к "авангардизму", фал! ьшивой новизне и духовной порче".

Солженицыну последовательно вторит Юрий Кублановский ("Этюд о Твардовском"): Твардовский-де - поэт-традиционалист, чуждый новомодных "ужимок, ухмылок и гаерства", всех этих "изысков новейшей поэзии". Единственное что несколько мешает Кублановскому, - "советская примесь"; и вот тут у него случается в самом деле остроумный пример с советско-антологическим "Словом о словах":

"Почти "Как Сади некогда сказал", - добавляет Кублановский.

Похоже, что эта самая - чистая, "без гаерства", "наполненная своим содержанием" пушкинская интонация и есть, по Кублановскому, залог "настоящей поэзии", которая в новом веке может оказаться "потерянной для России".

Кажется, даже тот миф о Твардовском, который так мил шестидесятникам и слегка поколеблен юбилейной публикацией "Знамени", не идет ни в какое сравнение с этим вновь создаваемым образом воинствующего традиционалиста. Воистину: не сотвори себе кумира - похожего на самого себя.

В рубрике "Времена и нравы" в 6 номере заканчивается публикация дневников Мариэтты Чудаковой "Людская молвь и конский топ". Замечательный документ из "истории нравов культурного сообщества" (как определяет свою программу некий современный журнал); в советские времена впечатления были по большей части от разного рода научных собраний и мероприятий, в постсоветские - главным образом от избирательных кампаний. Сама М.О. проницательно заключает: "Видно, между прочим, как послесоветское время вымывало созерцание - замещало его действиями".

В 7 номере та же рубрика представляет новейшую работу Станислава Лема "Мегабитовая бомба", с очевидностью доказывающую, как мешают научным фантастам собственные наработанные клише.

В июньском номере "Новый мир" провоцирует дискуссию о гуманизме амбициозной статьей Андрея Серегина "Предисловие к будущему. Заметки на полях ХХ века". В сходном глобальном пафосе конца времен и падения нравов выдержаны две следующие за серегинской большие статьи о прошлогоднем пушкинском юбилее и нынешнем литературном состоянии. Ирина Сурат ("Пушкинский юбилей как заклинание истории"), словно хирург в операционной, заклинает присутствующих: "Мы его теряем... а с ним - основные устои нашего общенационального бытия", а также порты на Черном море и влияние на Балканах. Татьяна Касаткина ("Литература после конца времен") говорит обо всем на свете и, понятно! е дело, о постмодернизме (коль уж зашла речь об акопалипсисе и прочих неприятностях).

И, при всем при том, - мне очень нравится литературно-критический отдел "НМ". Его не способен испортить даже извечный дух ИМЛИ с присущими ему перманентными дискуссиями о "слезинке ребенка". Ему на самом деле идет "большой стиль" вместе с пафосом длинных статей и эпической основательностью рецензий.

В # 7 Дмитрий Быков написал о книге Дины Рубиной "Последний кабан из лесов Понтеведра" (что на самом деле очень сложно: ступаешь как по проволоке - хвалить рука не подымается, а ругать сердце не велит); здесь же две академические рецензии: одна - про экзегетическое пушкиноведение Валентина Непомнящего, другая - про оппонента Непомнящего Сергея Бочарова. Наконец, это самый живой отдел в традиционалистском журнале; он единственный из бумажных журналов регулярно помещает на своих страницах сетевые обозрения, аннотированную библиографию и дайджест вокруглитературной периодики (Андрей Василевский); он единственный недавно открыл исключительную в своем роде рубрику авторских аннотаций "Книжная полка".

Кроме всего прочего, "Новый мир" располагает сетевым приложением /http://infoart.rikt.ru/magazine/novyi_mi/portf/index.htm/, где находится место всему, чему его нет в традиционном, бумажном "НМ".