Книжные новости в Русском Журнале Книжные новости в Русском Журнале

Киплинг, Толкиен, Льюис. Адамс - четвертый в этом ряду блистательных создателей жанра фэнтези, политического в том числе.

"Иногда я думаю, - жаловался в 1987 году в своем эссе "Эпический Винни-Пух" английский писатель-фантаст Майкл Муркок, - что по мере угасания Британии... ее средний класс все глубже погружается в фантазии о сельской жизни и говорящих животных... Этим неторопливым медитациям подвержены и бывшие хиппи, и домашние хозяйки, и государственные служащие - не нужна им экзотическая и опасная жвачка из лотоса, а подай мягко анестезирующую британскую капусту".

Даже если бы это заявление не было сделано в самый разгар нападок на "Watership Down" - повесть-бестселлер 1972 года, которая в будущем месяце переиздается в мягкой обложке издательством "Scribner" - объект критики легко угадывался. В повести "Watership Down" речь идет как раз о кротких потребителях капусты (кроликах, если быть точным), а ее автор, Ричард Адамс, во время написания книги был государственным служащим.

Упомянутое эссе направлено против основной массы ху! дожественной литературы в жанре фэнтези. Литература эта производится и потребляется (как считает сам Муркок) "разочарованной и полностью разуверившейся частью английского среднего класса". Сюда относятся "псевдорыцарский роман" Дж.Р.Р. Толкиена "Властелин колец" и серия книг К.С.Льюиса "Нарния", написанная в стиле "ущербного романтизма". Это именно те произведения, которые покорили американскую публику. Трилогия Питера Джексона "Властелин колец" три года возвышалась над Голливудом, как Колосс. На подходе детище Эндрю Адамсона "Хроники Нарнии: Лев, колдунья и платяной шкаф". Ожидается, что оно повторит успех своего предшественника.

Может быть, американская культура заразилась этой вечной ностальгией, характерной для постимперской Англии? Или, по словам Муркока, наплыв романов-фэнтези в какой-то мере отражает "стремление вновь обрести детский взгляд на мир"? Или они более созвучны моменту, ч! ем, скажем, "Мисс Конгениальность-2: Вооруженная и Потряс! ающая&qu ot;? При ближайшем рассмотрении "Watership Down" выясняется, что ее вегетарианствующие герои обитают в более суровых и кровавых условиях, чем кажется на первый взгляд. Точнее - в условиях военного времени. И именно участие самого автора в войне, а не его классовая принадлежность и политические пристрастия, ставит Адамса в один ряд с Толкиеном и Льюисом.

Адамс прослужил более 20 лет в британском министерстве муниципального строительства и местного самоуправления, пока не покорил мир своими говорящими кроликами. Это может показаться странным, если не вспомнить "Книгу Джунглей" Редьярда Киплинга. Опубликованная в 1894-95 годах, книга рассказывает историю "человеческого детеныша" Маугли, найденного и выращенного Сионской волчьей стаей. Она же является гимном администрированию. Порядок, воспетый в поэтичном "Законе джунглей", - это описание симпатичного "лесного" самоуправления, с полным набором правил гигиены и общежития:

"Мойся от носа и до хвоста"

"В своем логове ты владыка - если надежно оно.
Если же нет, шлет известье Совет: жить в нем запрещено!"

К таким вещам Киплинг относился с полной серьезностью. Еще молодым журналистом он усвоил уважение к индийскому чиновничеству и расценивал его деятельность как подвиг, который исторически оправдывал существование Британской империи. А от хорошего управления, так он по крайней мере считал, проистекает хорошее поведение. Друг Киплинга Роберт Баден-Пауэлл, основатель движения бойскаутов, взял за основу фрагменты "Книги джунглей" для наставлений своим молодым "волчатам". Лидер "стаи" скаутов, говорится в современном "Международном справочнике для руководителей скаутов", - это "большой серый волк-одиночка по имени Акела... Все волки повинуются ему, потому что знают: вожак представляет закон, а соблюдение закона - это то, что сохраняет стаю&quo! t;.

Представим теперь, что на базе правил поведения крол! иков, оп исанных в "Watership Down", создается детское движение по типу бойскаутов, но с ориентацией на тихую, спокойную жизнь, садоводство и огородничество. Это в полной мере отразит изменение (вследствие распада империи) представлений англичан о своей исторической миссии в период между Киплингом и Адамсом. Оба писателя проявляют интерес к администрированию. Адамс писал "Watership Down", свою первую книгу, вечерами после работы, и его служебные обязанности оставили в повести глубокий след. С Хэйзелом и компанией кроликов-самцов, изгнанных из их родного садка Сэндлфорд, происходит то, что можно назвать серией экспериментов в области местного самоуправления. Опыты начинаются в жутком безымянном садке, где кроликов кормят и подвергают периодическим выбраковкам. Затем действие переносится в параноидальный милитаризированный садок Эфрара под руководством генерала Ваундворта, и, наконец, в их собственную новоучрежденную колонию Watership Down.

Редактор Адамса в и! здательстве "Puffin Books" Кайя Вебб однажды заметила, что ей нравятся разговоры кроликов, потому что они общаются между собой, как "государственные служащие". Их одолевает подспудная буржуазная озабоченность формальными процедурами: право выпаса, доступ к вышестоящим чиновникам и так далее: "Ты же не думаешь, Хэйзел, что Старший Кролик будет действовать по твоей указке? На что ты надеялся?" "Дайте мне городского клерка, - с резкими, старомодными интонациями солидного английского буржуа похвалялся Адамс в радиоинтервью 1985 года. - Дайте мне служащего из пригорода. Это мир, который я знаю... Конечно, это тихий и серый мирок, но, с другой стороны, это прекрасный мир по-настоящему честных людей и порядочных граждан".

Здесь действительно слышен сдержанно-самодовольный голос ненавидимой Муркоком Средней Англии, голос "великой армии представителей среднего класса, - как одобрительно отозвался о ней Адамс в своем интервью, - полу! чивших заурядное образование и не имеющих никакой поддержки в ! модных м ассмедиа". В течение последнего столетия рупором этой консервативной армии была шумная, пышущая жизнью, но чем-то постоянно обиженная газета "Дэйли Мэйл". И следующим за "Watership Down" успешным проектом с говорящими животными оказался шеститомный роман Вильяма Хорвуда "Хроники Данктона", опубликованный в 1980-93 годах. Тот факт, что Вильям Хорвуд - бывший редактор "Дэйли Мэйл", вряд ли является простым совпадением.

Писать о "Watership Down" как о манифесте консервативной части среднего класса - значит неверно толковать суть вещей. Уникальный эффект книги заключен не столько в комфортных, слегка приглушенных пережевыванием капусты рассуждениях благовоспитанных кроликов, сколько во вторжении в их тихий серый мирок насилия и жестокости.

Это отражение другой части жизненного опыта Адамса. До того, как стать правительственным чиновником, Адамс участвовал во Второй мировой войне - сначала на Ближнем Востоке, а за! тем в составе 1-го Воздушного дивизиона в операции "Market Garden" - кровопролитной и безуспешной попытке союзников захватить стратегические мосты в оккупированной немцами Голландии. Вторая мировая война сформировала его так же, как Первая - двух других корифеев английской фантастики, Толкиена и Льюиса. "Должен признаться, - писал Адамс, - что война была кульминацией моей жизни. Все остальное - не более чем прозябание".

Активная гражданская позиция не обязательно исключает творческие причуды. Но если А.А. Милн, который был сигнальщиком в битве при Сомме, написал Винни-Пуха, то военный опыт Адамса проявился в его повести совсем незамысловато . Властные структуры выписаны в книге с брутальной ясностью, начиная с Ослафа (гестапообразная организация подавления и принуждения в садке генерала Ваундворта) и кончая импровизированной и более мягкой, но тем не менее эффективной структурой, использовавшейся Хэйзелом и компанией беглых кроликов-самцов. ! Насилие, под угрозой которого постоянно находятся кролики, про! является с ужасающей внезапностью - отрезанные уши, оторванные лапы, разбитые в кровь носы. Во включенном в повесть словаре есть понятие "сарн" - оцепеневший, обезумевший от страха. Это гипнотическое состояние относится, безусловно, к кроличьей жизни, но применительно к человеку означает: военный невроз, психическая травма, полученная во время боя, концентрированный ужас, утрата мужества.

К примеру, когда героический кролик Важная Шишка лежит, задыхаясь в проволочной петле за пределами безымянного садка, замешательство его друзей приобретает свойства ночного кошмара. Все происходит медленно и неопределенно, совершенно не соответствуя моменту, требующему решительных и срочных действий. "Глаза Важной Шишки широко открылись, но уже ничего не видели. Белки налились кровью, зрачки безумно вращались. Через секунду послышался его голос, хриплый и едва слышный из-за кровавой пены, выступившей изо рта... Хэйзел в растерянности пытался сообразить, что же делать". Мул! ьтипликационная версия Мартина Розена, появившаяся в 1978 году (перед тем, как взрослые и дети были отнесены к разным демографическим категориям), была в этом отношении утонченно правдоподобной. Каждый, кто смотрел ее вместе с детьми, может засвидетельствовать, что агония Важной Шишки в проволочной петле непомерно затянута.

Все значительные произведения в стиле фэнтези не избежали этого налета экстрима. Без него, как утверждает Муркок, они не более чем "колыбельные песенки". Когда Питер сражается с волком в романе Льюиса "Лев, ведьма и гардероб", клыки зверя впиваются ему в голову, а вокруг - брызги крови и выдранные волосы. В своих мемуарах "Удивляясь от радости" Льюис писал, что видел в окопах Арраса "сидящие и стоящие трупы, страшно изуродованных людей, дергающихся, как полураздавленные жуки, и выжженные участки земли, где не росло ни травинки". Армия Мертвых и Дорога Мертвых во "Властелине колец" - не что иное, как! символическое обращение Толкиена к ужасам Сомма. Рецензируя э! ту книгу в 1955 году, Льюис писал, что "здесь есть все: неясное бесконечное движение, зловещая тишина фронта... веселье на фоне отчаяния".

Кто же откажется от веселья и лихорадочных развлечений, которыми полна американская жизнь, - жизнь в стране, находящейся в состоянии войны, под постоянной угрозой терактов, в преддверии неминуемого энергетического кризиса и сотрясаемой скандалами в политической верхушке? Люди чувствуют, как неизвестные опасности становятся реальней, а повседневная жизнь - все более и более призрачной. Это ощущение - товарный знак английских фантастов: Зло украдкой расползается по Ширу, а воображаемая кровь заливает поле у кроличьего садка в Сэндлфорде. Романы-фэнтези приносят нам облегчение только от своих собственных ужасов. Мы ищем это облегчение или эти ужасы в архетипической темноте кинотеатра или в старомодном уединении с книгой. Как знать, не оказываемся ли мы при этом ближе к правде, чем в надуманной реальности, поджидающей нас, когда мы вы! ходим на улицу или откладываем книгу в сторону?

Перевод А.Платонова