"Уральский СЛЕДОПЫТ"

Эдуард МОЛЧАНОВ. Узник Акатуя, или Забайкальская луниниана

Уральский следопыт. № 9-12 '2000 (в печати)

К безлесому холму в предгорье Акатуя меня привез вечером на разношенном мотоцикле "Урал" Силантий Дмитриевич Андриенко. Геолог по образованию, до того, как стать директором рудника Акатуй, немало лет проработал он на Нерчинском полиметаллическом комбинате начальником геологоразведочной партии. Стремительный сорокапятилетний черноволосый гуран, как называют в Забайкалье старожилов этого края, был он легок на подъем и неугомонен, мотался по разведочным штольням, буровым и шурфам, разбросанным в радиусе доброй сотни километров в распадках среди таежных сопок.

Был он знаком и с преданиями горного округа, историей освоения месторождений. Одинокая гранитная могильная плита на холме у дороги была для него едва ли не главным историческим памятником продутой сумрачными ветрами этой далекой российской окраины.

С трудом попытался я разобрать выцветшую и стертую временем надпись на граните. Силантий Дмитриевич счел необходимым пояснить, почти как в песне:

- Кавалергарда век недолог... Герой Отечественной войны, декабрист Михаил Сергеевич Лунин. Имя его встречается и у Пушкина, и у Герцена, а о местах наших каторжных есть и у Некрасова...

Из походного рюкзачка была извлечена горняцкая походная фляжка и складной стаканчик. По очереди мы осушили его, оглянувшись на солнце, которое клонилось к фиолетовой вершине покрытой лесом сопки; молча закурили, всматриваясь в пустынную тропку, выбитую к могиле.

На моем журналистском пути то была одна из многих встреч с историческим прошлым. Что-то, однако, особое заронила она в душу, как бы озарила причастностью к личности легендарного человека, жизнью заплатившего за свои убеждения.

По-разному писали о нем Пушкин и Герцен. В зашифрованной десятой главе "Евгения Онегина" это дружелюбно ироничный рисунок стремительного и неповторимого пушкинского пера:

"Друг Марса, Вакха и Венеры,
Тут Лунин дерзко предлагал
Свои решительные меры
И вдохновенно бормотал"...

Герцен же в "Колоколе" отмечал гордую, непреклонную, подавляющую отвагу Лунина. И оба были правы. Личность Лунина многогранна. Но - увы - засели в памяти и набившие оскомину еще со школьной скамьи стереотипные формулировки о том, что декабристы разбудили Герцена, хотя и были страшно далеки от народа. Что же это за псевдопоучительное истолкование истории?

Там, на могиле узника Акатуя, думалось о другом. Разве тот, кто сражался под Смоленском, находился, по свидетельству современников, как рядовой солдат, среди стрелков, не был с народом? Разве 26 августа 1812 года на Бородинском поле Лунин (да и другие будущие декабристы) были далеки от народа, разве сами они не были народом?

У Семеновских флешей, а затем у знаменитой батареи Раевского, где отступила французская кавалерия, сражался полк Лунина, и сам он получил в награду золотую шпагу с надписью "За храбрость". А потом - .участвовал в большинстве важнейших сражений с отступающей армией Наполеона. Разве тогда не были едины армия и народ? И как же смогли декабристы разбудить Герцена, если были "страшно далеки от народа"? Не об этом ли размышлял и сам автор "Былого и дум", когда писал: "...с моею жизнью сопрягается и пожар Москвы, где я валялся шести месяцев на улицах, и стан Иловайского, где я сосал молоко под выстрелами. Перед 1825 годом начинается вторая эпоха, важнейшее происшествие ее - встреча с Огаревым. Боже, как мы были тогда чисты, поэты мечтатели!"

Считается, что в России два извечных вопроса: кто виноват и что делать? Но не менее важен и третий, поставленный А.С. Грибоедовым: "Где, укажите нам, Отечества отцы, которых мы должны принять за образцы?" Есть в истории герои и антигерои. Те, кто нередко терпит поражение и гибнет, и те, для кого цель оправдывает средства, чья судьба порождает культ личности, партии, класса. Кто же справедлив, кто прав? Кто, по некой лукавой формуле Маяковского, более истории-матери ценен?

Ответ не слишком очевиден: благими намерениями вымощена дорога в ад. Сулить добро, преследуя свои цепи, могут и благовоспитанные люди. Добро может быть и материальным и даже, оказывается, классовым. А совесть нравственная категория со всеми вытекающими отсюда последствиями...

Проявляя порой безрассудство и молодечество, Лунин не поступался совестью. Декабрист И.Д. Якушкин вспоминал о том, как, будучи молодым офицером, Лунин совершенно неожиданным способом выразил в летнем лагере под Петергофом свой протест против аракчеевщины. На отдыхе в жару солдатам и офицерам было запрещено купаться. Лунин однако в полной форме оказался в воде, когда генерал проезжал мимо. Тут же в воде у берега он вскочил на ноги и отдал честь. На удивленный вопрос генерала, приверженца аракчеевщины: "Что вы тут делаете?" Лунин ответил: "Купаюсь, а чтобы не нарушать предписание вашего превосходительства, стараюсь делать это в самой приличной форме".

Чудить он мог и по-другому. В журналах "Колокол", "Русский архив" и записках декабриста А.Е. Розена сообщалось в той или иной интерпретации о совершенно невероятном поступке молодого кавалергарда, который вызвал на дуэль наследника престола великого князя Константина.

По версии журнала "Колокол" произошло это после того, как на смотре русской гвардии в Париже великий князь Константин, шеф полка, устроил офицерам разнос, настолько грубый и несправедливый, что они решили подать в отставку. Константин вынужден был извиниться перед офицерским собранием и даже заявил, что если этого мало, он готов каждому дать личное удовлетворение. Это было воспринято как формальное покаяние. Но к изумлению всех непредсказуемый Лунин вышел из строя и заявил: "Ваше величество, честь слишком велика, и я не могу от нее отказаться!".

Великому князю не оставалось больше ничего, как оценить смелость офицера. Он выразил восхищение, и этим как будто все кончилось. Впрочем, кончилось ли? Поединок не состоялся, но Лунин заставил уважать себя как личность, и отношения установились между ними особые.

Декабрист Н.Р. Цебриков приводит в своих воспоминаниях странный эпизод. По его словам, уже после восстания на Сенатской площади, когда угроза ареста Лунина, служившего под началом Константина в Варшаве, стала реальной, он пришел к великому князю с просьбой о медвежьей охоте, которая затевалась на границе с Силезией. В интерпретации мемуариста разговор с Константином происходил так:

- Но ты поедешь и не вернешься?

(Не подсказка ли это на случай побега? - Э.М.).

- Честное слово, Ваше высочество!

- Скажи тогда Куруте, чтоб написал билет.

(Речь идет о заграничном паспорте. - Э.М.).

- Помилуйте, Ваше высочество, - обратился начальник штаба генерал Курута. - Мы ждем с часу на час, что из Петербурга пришлют за Луниным, как можно его отпускать?

- Послушай, Курута, - был ответ. - Я в одной комнате не лягу спать с Луниным и не посоветую тебе - он зарежет. Но когда Лунин дал честное слово, он его сдержит.

Лунин вернулся и вместе с прибывшим из столицы фельдъегерем был отправлен в Следственную комиссию. Однако Константин сообщал Николаю I, что Лунина "оговаривают его друзья", и занят он только своей службой и охотой.

Личность Михаила Сергеевича привлекала внимание А.С. Пушкина, Н.М. Карамзина, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского. Он был знаком с социалистом-утопистом Сен-Симоном и его идеями. В завещании, переданном в Московский опекунский совет, Лунин, передав наследственные права двоюродному брату, вменял ему в обязанность после своей смерти "войдя в подробное рассмотрение свойств имения и средств получения доходов, непременно уничтожить в оном право крепостное над крестьянами и дворовыми людьми". При этом 10 тысяч рублей он определил передать "на поддержание вольного народного училища, которое имеет быть учреждено в селе Сергиевском". Наследнику предписывалось "устроить благосостояние крестьян", в особенности тех, кто "по старости или немощи не в состоянии пропитать себя". "Освобождение от крепостного состояния, - выражал надежду Михаил Сергеевич, - составит счастье крестьян и дворовых людей, успокоит прах мой и соделает память мою для крестьян и потомства нашего священной".

Разумеется, по заключению министра юстиции, все статьи этого документа не могли быть "допущены к исполнению".

На каторге Лунин производил неизгладимое впечатление на своих товарищей. По выстраданному его убеждению, "можно быть счастливым во всех жизненных положениях".

Декабрист Н.В. Басаргин свидетельствует в своих записках:

"Мы очень много толковали о возможности освобождения от нашего заключения и вспоминали о предложении Лунина плыть по Амуру до Сахалина. Лунин готовил себя к побегу, достал компас, приучал себя к самой умеренной пище, но ответственность за новые испытания и за усиленный надзор для остальных товарищей по всей Сибири остановила его".

Стало быть, руководила им ответственность за судьбу друзей. А мысль его о побеге стала, очевидно, известна не только в их узком кругу. Декабристов перевели из Читы в Петровский острог, и Лунину, по их свидетельствам, отвели совершенно темный номер, где и окна прорубить было невозможно.

Едва ли не единственный из декабристов, Лунин обратился в ссылке к публицистической деятельности.

Его работы "Письма из Сибири", "Розыск исторический", "Взгляд на русское Тайное общество", "Взгляд на польские дела", "Общественное движение" распространялись, как и мечталось автору, среди современников, а позднее были опубликованы в "Полярной звезде". Впервые в русской исторической литературе он сделал попытку вскрыть политические корни варяжской легенды о происхождении русского государства.

Существовало оно и до пришествия варягов, и декабристы Н.М. Муравьев, М.Ф. Орлов, М.С. Лунин не допускали мысли, чтобы "иноплеменный призванец" беспрепятственно воцарился над русским народом и его "владычество не было подвержено никаким беспокойствам". Лунин не верил в установление власти Рюрика с общего согласия граждан, как это трактовал официальный историограф Н.М. Карамзин. По мнению декабристов, только путем вероломства могли утвердиться в Новгороде варяги. "Потомки Рюрика, - писал М.С. Лунин, - не умели заслужить и потому никогда не пользовались привязанностью подданных".

Признавая заслуги Н.М. Карамзина, декабристы расходились во взглядах с официальной историографией и по вопросу о том, как утвердилось крепостное право. К. Рылеев, А. Бестужев и М. Лунин стояли на той точке зрения, что никакого указа, вводящего крепостничество, не было; рабство установилось злоупотреблениями помещиков.

В "Разборе донесения следственной комиссии" Лунин указал, что от Российского общества скрыли важную часть трудов Тайного союза, что тайное общество "протестовало против рабства и торга русскими и .было глашатаем выгод народных". Касаясь выступления на Сенатской площади, Лунин подчеркивал именно народность события: "Это первое официальное выражение народной воли в пользу представительной системы и конституционных идей, распространенных русским Тайным обществом".

Все эти обстоятельства и то, что работы Лунина прорвали тюремный кордон, когда он в 1836 году вышел на поселение неподалеку от Иркутска в деревне Урик, привели к новому аресту и отправке его в Акатуй.

По свидетельству декабриста С. Трубецкого, Лунин был готов к тому, что его снова "запрут в тюрьму", и там придется ему окончить свою жизнь. Таков был этот человек, оказавший несомненное влияние на многих декабристов. Его одаренность ценили А.С. Пушкин и Сен-Симон, с его сочинениями после публикаций в герценовских изданиях познакомился европейский читатель.

...Страницы Лунинской судьбы не раз вдохновляли и тех, кто после гибели декабриста в 1845 году, побывал на его могиле. Можно даже говорить о забайкальской поэтической луниниане. Она началась, когда была опубликована поэма Михаила Вишнякова "Последняя вольность", а может быть еще раньше. В бытность в Забайкалье балладу о кавалергарде, ставшем узником Акатуя, удалось создать и автору этих строк. Публикацией этой баллады завершим наш рассказ о судьбе декабриста.

06.11.2000 г.

На странице выложено оглавление августовского номера журнала за 2000-й год и опубликованные в нем материалы.

01.10.2000 г.

Юрий ДУНАЕВ. Сибирка - пограничная река; Гамаюн

Валерий ШАКАЕВ. Черемуховский идол

09.09.2000 г.

Маргарита ЭБЕРГАРДТ. Тень броненосца и рука архангела Михаила

Иван ПЛОТНИКОВ. Где останки цесаревича Алексея?

27.08.2000 г.

Опубликованы некоторые материалы 7-го, июльского номера журнала.

Подписка на "Уральский следопыт" проводится по каталогу агентства "Роспечать".
Индекс 73413.
Подписка принимается во всех отделениях связи России и СНГ.