"Уральский СЛЕДОПЫТ"

Юрий КЛЮШНИКОВ. "Туринское письмо" Жюля Верна

Уральский следопыт. № 9-12 '2000 (в печати)

Правду говорят: не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Я искал материал о туринском поселенце, русском парижском коммунаре Н.А. Шевелёве, а вышел на Жюля Верна. Как это получилось? Насчет Шевелёва написал во Французское посольство в Москве. Оттуда ответили: сведениями о нем не располагают. Ни французская академия, ни Национальная библиотека Франции. На нет и суда нет. Забыл об этом. И вдруг письмо из Нантского Жюль-верновского центра (Нант - родина Жюля Верна). Меня извещают, что в семейном архиве первого классика научно-фантастического романа, поступившем в распоряжение центра, упоминается о письме Жюля Верна Н.А. Шевелёву в 1882 году в город Туринск. Очевидно, мою просьбу, переданную через посольство, во Франции не оставили без внимания.

Подробностей о письме никаких. Семейный архив замечательного мастера романа путешествий и приключений к моменту моего запроса оставался закрытым. Опись его не публиковалась. Поскольку наследники, передавшие архив на государственное хранение, по словам хранительницы фонда Жюля Верна муниципальной библиотеки Нанта госпожи Люс Кюрвиль, не заинтересованы в разглашении содержания этого архива.

Тем не менее, факт существования туринского письма создателя грандиозной научно-фантастической эпопеи - новость потрясающая. Кто бы подумал, что величайший пропагандист науки и ее грядущих завоеваний из далекой Франции может иметь какое-то отношение к провинциальному западносибирскому, позднее - уральскому городку Свердловской области. Но, раз уж такой эпизод имел место, трудно удержаться от попытки узнать о нем как можно больше.

Письмо Жюля Верна туринскому политссыльному обнаружилось в фонде политссыльных за 1882 год архива Департамента полиции Министерства Внутренних Дел Центрального госархива Октябрьской Революции. Вот его текст (публикуется впервые):

"Дорогой господин Шевелёв! По совету нашего общего друга Паскаля Груссе я призываю на помощь ваши познания в незнакомом мне опыте Парижской Коммуны. Париж коммунаров - герой, но я очень мало знаю о нем. Я вернулся в Париж из Кротуа в июне 1871 г., когда версальская армия уже вступила в столицу. Какой разгром! Это просто ужасно! После Седана (капитуляции французов под Седаном во франко-прусской войне. - Ю.К.) у нас могла быть только откровенно республиканская палата. А теперь, несмотря на все наши усилия, она стала таковой лишь наполовину. Ваши познания необходимы мне для работы над новым романом, где проповедник анархизма становится вождем подавляющего большинства эмигрантов из обедневших слоев общества, потерпевших кораблекрушение ("Кораблекрушение "Джонатана". - Ю.К.). Хотя действие романа переносится на землю архипелага Магальянес, у моего героя убеждение парижского коммунара: его независимость признает лишь один предел - высокое моральное сознание. Только принуждение способно заставить человека одолеть влекущие его звериные инстинкты. Без самых крайних мер, из-за несовершенства человеческого рода, невозможно пойти по пути прогресса и цивилизации. Тут как раз мне пригодится опыт Коммуны. В ожидании Вашего ответа Жюль Верн. Амьен, улица Шарль-Дюбуа, ноябрь, 1882 г."

В туринских мемуарах ссыльного русского коммунара нет ни слова об этом письме. По-видимому, адресат его не получил. Письмо перехватила царская полиция. Автор в глазах самодержавия имел репутацию "скрытого революционера". Послание содержало "тайный бунтарский смысл". Подобные "весточки" обычно не доходят по назначению.

Чтобы понять появление такого письма, надо знать взаимоотношения Жюля Верна и Груссе, Груссе и Шевелёва. Великого фантаста и автора двух многотомных серий повестей и романов для юношества, писавшего под псевдонимами Андре Лори и Филипп Дариль, сблизила совместная работа над романами "Пятьсот миллионов бегумы", "Южная звезда", "Найденыш с погибшей Цинтии". Роднила общность политических убеждений. Оба ненавидели монархию Наполеона III. Ратовали за подлинно демократическую республику во Франции. Приветствовали Парижскую Коммуну, видя ее прогрессивную роль в борьбе против гнета и социальной несправедливости. Во время Парижской Коммуны творец "Необыкновенных путешествий" состоял в Национальной гвардии в Кротуа. Даже приобрел себе шаспо (тип винтовки) на случай участия в боевых действиях против прусских захватчиков. Неугомонный, пылкий корсиканец Груссе после провозглашения буржуазной французской Республики 4 сентября 1870 года редактировал газету "Марсельеза", призывавшую к решительной революции за "демократическую и социальную Республику".

С Шевелёвым Груссе сдружила Парижская Коммуна. У главы комиссии внешних сношений, то есть министра иностранных дел Коммуны, издателя газеты "Освобождение" было много общего с русским политическим эмигрантом, подпоручиком русской армии, комендантом форта Ванв. В Совете Коммуны оба работали над ее Декретами. Правда, Шевелёва несколько коробили нерешительность Груссе в практических действиях, его иллюзии на примирение борющихся классов, что не мешало русскому коммунару оценить личную храбрость и мужество друга. В свою очередь, несмотря на разногласия с "русским другом" в тактике действий, Груссе был одним из немногих, кто возражал против ареста и обвинения Шевелёва в измене. Да, доказывал Груссе, взрыв парижского патронного завода, куда Шевелёва назначили начальником после вынужденного отступления коммунаров из форта Ванв, оставил защитников Коммуны без запаса патронов в самые решающие дни сражения с версальцами Тьера. Но "подрывник" не найден. Несправедливо во всем винить одного начальника, который столько раз доказывал преданность Коммуне. Оборонял форт Ванв до последней возможности. Пожертвовал свои деньги на издание герценовского "Колокола" и формирование добровольного польского легиона, воевавшего на стороне Коммуны. За него ручаются выдающиеся революционные деятели русской эмиграции: Герцен, Огарёв, Бакунин, гарибальдиец Мечников. Но голос Груссе тонет в хоре требующих смертной казни. Только падение Коммуны спасло русича от гильотины.

После разгрома первой пролетарской Республики Груссе и Шевелёв не теряли друг друга из виду. Пользуясь каналами связи русской политической эмиграции, Николай Александрович знал: Груссе по приговору военного суда отправлен "на вечное поселение" в Новую Каледонию. Сумел сбежать оттуда. Пробрался в Англию. Амнистия коммунарам, объявленная в 1880 году, помогла Груссе вернуться на родину. В свою очередь, автор многотомного сериала "Жизнь школы во всех странах", переводчик романов Майн Рида и "Острова сокровищ" Стивенсона был "в курсе", что Шевелёв арестован в Париже французскими властями, выдан царской охранке, заключен в Петропавловскую крепость, приговорен судом особого присутствия правительствующего Сената к каторжным работам. По причине расстроенного здоровья осужденного каторгу заменили ссылкой в Туринск.

И нет ничего удивительного в том, что Груссе предложил Жюлю Верну написать Шевелёву в Туринск, видя, что сочинитель нуждается в информации о Парижской Коммуне для своих новых романов.

Надо признать, жюльверновский интерес к захолустному городку на реке Туре не ограничивался письмом Шевелёву. Беллетриста привлекала многочисленная и разнообразная туринская колония политических ссыльных - одна из наиболее крупных в Сибири. Так, в поле зрения писателя оказались туринские поселенцы - участники польского восстания 1863-1864 годов за национальное освобождение родины от русского царизма. Ссыльных польских повстанцев на туринской земле было порядочно: около 50 человек в Туринске, 14 - в селах Туринского уезда, из них 59 - из привилегированного сословия, 17 - дворяне и шляхтичи. Информацию о них романист получал от польских эмигрантов-повстанцев, из герценовского "Колокола" и "Вестника Народной Воли" П.Л. Лаврова, русского философа, социолога, публициста, идеолога революционного народничества.

Судя по переписке Жюля Верна со своим издателем Этцелем, именно революционная деятельность туринских ссыльных поселенцев - члена польской политической партии "Пролетариат" Н.Н. Подревского, польских повстанцев Каэтана Кадчинского, Станислава Германа, Люциана Главацкого, Викентия Контовского, Владислава Хмелевского и многих других легла в основу образа капитана Немо, героя едва ли не самого лучшего жюльверновского романа "20 тысяч лье под водой". По первоначальному замыслу данного произведения польский изгнанник-революционер, патриот противостоит самодержавному российскому гнету.

"Немо (капитан подводного корабля "Наутилус". - Ю.К.) - поляк, а потопленный корабль - судно русское, - писал Жюль Верн Этцелю. - Была бы тут возможна хоть тень возражения? Польский аристократ (под именем Немо. - Ю.К.), чьи дочери были изнасилованы, жена зарублена топором, отец умер под кнутом, чьи друзья гибнут в Сибири, видит, что существование польской нации под угрозой русской тирании! Если такой человек не имеет права топить русские фрегаты всюду, где они ему встретятся, значит, возмездие - только пустое слово. Я бы в таком положении топил безо всяких угрызений совести".

К сожалению, от первоначального замысла пришлось отказаться, дабы не обострять отношений Франции с Россией. Иначе роман запретили бы печатать. Но и в окончательном варианте Немо - символ восстания против любой тирании в обществе, "где всем заправляют нации завоевателей".

В своих русских романах Жюль Верн также использует информацию о Туринске. В романе "Цезарь Каскабель" - о путешествии семьи цирковых артистов из Северной Америки через Канаду, Аляску, Берингов пролив и Россию во Францию автор сообщает: путешественники на пути от реки Оби до Урала остановились в посаде Мужи на левом берегу Оби, где дали цирковое представление, пополнили запас провизии. Однако в архиве издателя Этцеля, поступившем в Национальную библиотеку Франции от его внучки Катрин Боннье де ла Шапель, проскальзывает упоминание: первоначально вместо посада Мужи фигурировал Туринск. Вероятно, издатель уговорил писателя отказаться от названия "Туринск" из политических соображений. Упоминание "средоточия ссыльных бунтарей" не понравилось бы русскому монарху.

Но, сменив город на посад, изменив его географическое расположение - вместо берега Туры левый берег Оби, Жюль Верн оставил-таки в романе кое-какие туринские приметы. В "Мужах" действует городничий, который по статусу своему представляет городскую власть, но не посадскую. Максимально точно списана туринская резиденция городничего середины XIX века (время действия романа): "Это был довольно обширный дом, выкрашенный в желтую краску - любимый цвет Александра I, установившего этот цвет для казенных учреждений. Для семьи городничего, его жены и трех дочерей, а также и для наиболее именитых жителей посада (зрителей циркового представления. - Ю.К.) были поставлены скамьи и табуреты, а "простой народ" довольствовался тем, что смотрел снаружи в окно".

Почему циркачи не воспользовались сибирским трактом через Екатеринбург, предпочли окольный маршрут через Мужи (Туринск) - объяснимо. С ними под видом акробата пробирался в европейскую Россию - в Пермь - политссыльный граф Наркин, бежавший из якутской ссылки. В крупном городе его могли опознать и арестовать, что не входило в планы труппы, приютившей беглеца. А в "посаде Мужи", сиречь Туринске, "Наркину не грозило никакой опасности, потому что тут не было полицейского поста".

Вот еще один русский роман, довольно популярный во Франции, - "Михаил Строгов". Его главный герой-сибиряк, царский фельдъегерь, по первоначальному варианту - уроженец Туринска, где его отец-медвежатник охотничал в окрестных лесах до переезда с семьей в Омск. Строгов с секретным поручением государя направляется из Москвы в Иркутск. Но на выезде из Екатеринбурга его тарантас сворачивает с прямого пути в маленький городок Тулучинск (в первом варианте - Туринск). Такой "зигзаг" необходим тайному агенту, чтобы не нарваться на татар, напавших на азиатскую часть России, и чтобы не опознал его русский офицер-предатель, переметнувшийся к татарам.

Среди источников, оригинальных документов, использованных в жюльверновской "Всеобщей истории великих путешествий и великих путешественников", мы встречаем имена, имеющие прямое отношение к Туринску. Внештатный научный сотрудник Национальной библиотеки Франции Габриэль Марсель - один из самых компетентных географов своего времени, помогавший писателю создавать этот сериал, свидетельствует: в третьем томе "Истории" под названием "Путешественники XIX века" немногие строки о русских мореплавателях В. Беринге, А. Чирикове - открывателях ряда Алеутских островов, исследователях берегов Северной Америки подтверждают основательное знакомство автора с их маршрутом, который в сухопутной своей части проходил через Туринск. По словам того же Марселя, Жюль Верн читал Доношение Беринга о деятельности Первой Камчатской экспедиции. Там сказано: команда беринговой экспедиции - 26 человек во главе с лейтенантом, а всех служителей 33 с материалами "по экспедиции" на 25 подводах, к которой в Вологде присоединился сам капитан-командор Витус Беринг, на пути от Санкт-Петербурга до Тобольска "проследовала через Туринск - он же Епанчин". Богатый материал о русских путешественниках, проходивших через Туринск еще до середины XVIII века, создателю "Таинственного острова" давали публикации крупнейших французских ученых-географов в журнале Эдуарда Шартона "Вокруг света", где появлялись отчеты об экспедициях, работы по истории географических открытий, и Географическом ежегоднике Вивьена де Сен-Мартена, содержавшем описание путешествий в различные уголки планеты.

06.11.2000 г.

На странице выложено оглавление августовского номера журнала за 2000-й год и опубликованные в нем материалы.

01.10.2000 г.

Юрий ДУНАЕВ. Сибирка - пограничная река; Гамаюн

Валерий ШАКАЕВ. Черемуховский идол

09.09.2000 г.

Маргарита ЭБЕРГАРДТ. Тень броненосца и рука архангела Михаила

Иван ПЛОТНИКОВ. Где останки цесаревича Алексея?

27.08.2000 г.

Опубликованы некоторые материалы 7-го, июльского номера журнала.

Подписка на "Уральский следопыт" проводится по каталогу агентства "Роспечать".
Индекс 73413.
Подписка принимается во всех отделениях связи России и СНГ.